Она подняла руку и провела по зеркалу указательным пальцем. Пыльный занавес немного раздвинулся. С опаской, затаив дыхание, она приблизила к зеркалу лицо и заглянула за кулисы. Нет. Ничего не изменилось. Богиня была там, и искры не исчезли, и кожа всё так же светилась: какое облегчение. Это просто пыль, всё дело в пыли. И полумгла, плавающая по комнате, и тень, набежавшая на лицо. Пыль осела на оконном стекле и, подобно невидимому фильтру, улавливала свет. Свет не исчез, он остался, но не мог найти дорогу среди этих мельчайших серых частиц. Ничего страшного не случилось. Всё станет как прежде. Надо только сделать небольшую уборку.

Она унесла на кухню разнос. Немытая посуда громоздилась на нержавеющей мойке. Откуда она взялась? Казалось, утром, когда варилось какао, всё было чисто. Впрочем, она в точности не помнила этого. Возможно, просто не обратила внимания на все эти тарелки, кастрюли, вилки и ложки с присохшими остатками обедов и ужинов. Хотя, всё к лучшему. Время побежит быстрее, приближая момент, когда отворится дверь, войдёт счастливец, и они сольются в поцелуе.

Зажурчала вода. Раскрасневшиеся руки замелькали, звеня тарелками и разбрызгивая тёплые капли. Время и впрямь встрепенулось, её предположение оказалось верным. Приближался полдень. Хотелось поскорее разделаться с пылью, однако надо было сперва приготовить обед.

Есть почему-то не хотелось. Должно быть, завтрак был плотным, хотя она и не помнила, из чего он состоял и вообще был ли он, этот завтрак. Но счастливец вернётся голодный и наверняка расстроится, обнаружив ненакрытый стол.

Сварила борщ, для чего пришлось сбегать в магазин. День был тёплый и безоблачный. Небо ещё не успело запылиться.

Её немного беспокоила мысль, что пыль продолжает накапливаться, пока она стоит у плиты. Мысль подгоняла, заставляла торопиться и делать лишние суетливые движения, отчего беспокойство усиливалось и пропадал аппетит. И предстоящая борьба с поглотителем света уже не вдохновляла. Она скорее утомляла, ещё не начавшись. И вместо желания приблизить возникало другое желание: 'оттянуть эту борьбу, быть может, дождаться возвращения мужа, чтобы преодолеть это вместе.

Но она понимала, что он придёт уставший, у него не будет сил на эту борьбу. Это её борьба. Её предназначение вернуть свет в этот маленький мир.

Она набрала воду в ведро и, взяв тряпку, вышла на середину комнаты, с настороженным вниманием оглядывая поле битвы. Ничего не изменилось, только занавес, скрывающий зазеркалье, обрёл прежний вид. Полоска, прочерченная указательным пальцем, исчезла, и богиня выглядела совсем уставшей. Да ещё огромная паутина появилась в углу за креслом, пока на кухне звенела посуда. Посреди паутины сидел большой паук и задумчиво смотрел на ведро и тряпку, предчувствуя беду.

Тем временем комната продолжала погружаться во мглу, всё более плотными становились серые оконные фильтры.

Она зажгла электрический свет. Оказалось, что пыль повсюду. Местами даже с потолка свисали причудливые нити, похожие на уродливые лишайники. Что-то похожее на бессилие начинало подниматься в душе, подавляя волю и тягу к борьбе. Захотелось лечь и лежать с закрытыми глазами, не думая ни о чём и ничего не ожидая. Пусть пауки плетут сети, пусть нити удлиняются, пока новые стены не встанут между полом и потолком. Пусть сгущается мгла. Всё равно эту пыль не победить, и пелена, однажды затянувшая зазеркалье, останется, и никакие потоки воды не сорвут эту пелену.

До возвращения счастливца оставалось не так много времени. Что скажет он, увидев нити, свисающие с потолка, и задумчивого паука, поселившегося в углу за креслом?

Вдруг ей показалось, что за паутиной что-то виднеется. Не выпуская тряпки из рук, она приблизилась. Паук юркнул в какую-то щёлку и затаился, отдавая свои владения на поругание судьбе.

За паутиной оказалась дверь. Самая обыкновенная фанерная дверь Необыкновенным было лишь то, что она не помнила этой двери. Кажется, утром стена была гладкой, хотя она могла и не обратить внимания на такую мелочь. Утром пели птицы, и розовый восход заливал комнату волшебным обманчивым светом. Паутины точно не было, и пыльный занавес ещё не опустился между комнатой и зазеркальем, а дверь, вполне возможно, была, а быть может, не дверь, а предчувствие её появления имело место, но тогда она слишком увлеклась созерцанием зеленоглазой богини, она была очарована и ничего не замечала ни вокруг, ни внутри себя.

Аккуратно и брезгливо смахнув липкое паучье кружево, она с опаской, стараясь не скрипеть, потянула за дверную ручку.

Радостное спокойствие посетило её от вида открывшегося перед глазами.

Сын сидел за маленьким письменным столом и делал уроки. Раскрытые учебники и тетради, карандаши, авторучки. Работа кипела. Было заметно, что он увлечён и относится к делу серьёзно. Но ещё больше её порадовала комната, очень солнечная и чистая; радость детства жила в этой комнате, и серые фильтры ничего не смогли с ней поделать.

Сын почувствовал её взгляд и, обернувшись, подарил улыбку. Она тоже улыбнулась ему и тихо притворила дверь. Не надо его отвлекать, не надо слишком широко отворять фанерную дверь, давая тем самым пыли шанс проскользнуть в этот светлый уголок.

А мгла всё сгущалась. Нити удлинились настолько, что их можно было коснуться рукой. В противоположной части комнаты появилась новая паутина, посреди которой так же сидел паук и смотрел на тряпку, но уже не задумчиво, а вызывающе.

Без сил она опустилась на диван, чувствуя тупую застарелую боль в ногах и спине. Так она сидела до тех пор, пока не щёлкнул замок и в комнату не вошёл счастливец.