— Многих ли ты в поход на Треву возьмёшь?

— Одно селище и всю дружину. Но кое-что зависит от тех княжичей, что разоделись как петухи. Иванку с собой беру. А ежели грамату желаешь, Якун напишет. Как тебе мой эль?

— Хорош! Лучше всякого вина. А грамату пришлёшь?

— Да мы сейчас же напишем её.

Шевалье Иван подозвал Якуна, и они о чём-то пошептались.

— Пойдём-ка, друже, к Якуну. Что нам с челядью сидеть! У него и поговорим. Иванка, за мной!

Вся троица встала из-за стола, направилась к выходу, а за ними, как колобок, засеменил толстенький Якун. У стола гвардейцев Иван Никлотович остановился, и те поднялись со скамьи, проявляя уважение к хозяину дома. Шевалье опять не пожелал представлять бравых гвардейцев, хотя Уилфред смотрел на «княжичей» с неподдельным интересом.

— Ты, сир капитан, обещал мне Треву взять. Иль то были пустые слова?

— Отчего ж пустые? Считай, Трева уже твоя.

— Через седмицу отправимся за море, не ране.

— А скорее нельзя ли? В твоих же интересах, Иван Никлотович, быстрее отчалить от англицкого берега.

— Нет, сир капитан, через седмицу. А ныне провожу соседа и к вам с сыном пожалую. Ждите, мы быстро. — Никлотович шагнул — и остановился напротив Гийома Геруа. — Верно ли, что ты из Рюриковичей, Гийом?

— Так точно!

Шевалье Иван улыбнулся.

— Смотрю, тебе люба моя дочь Ярослава, или мои глаза меня обманывают?

— Никак нет, не обманывают, — принц-гвардеец тоже улыбнулся, взглянул на зардевшуюся красавицу и, видно, решил ковать, пока горячо: — Люба мне ваша дочь. Вельми.

— А тебе, доча, люб ли сей молодец?

— Да, отче, — коротко и кротко ответила красавица.

— В Треве поручу тебе, Гийом, три дела. По обычаю нашему. Лишь после этого позволю сватов присылать.

Когда шевалье Иван с сопровождающими лицами покинул пиршественный зал, капитан, обронив вполголоса: «И нам пора!», привстал, повернулся к дочери хозяина и, поклонившись, громко поблагодарил:

— Спасибо вам, хозяюшка, и спасибо вашему дому за славный обед! Отменны у вас и хлеб и снедь! Благодарим! Князь, ваш батюшка, просил нас важное дело исполнить, а потому вынуждены покинуть ваше милое общество.

Сержант Копылов, ещё минуту тому назад лихорадочно сметавший со стола снедь, вдруг прожужжал в ухо соседу:

— Спроси, где нужник.

В отличие от внезапно оробевшего Ильи-Гийома, ясноглазая Ярослава без тени смущения глянула на Копылова и объяснила:

— Из зала идите прямо, опосля — направо. Там ваш гардероб.

— Какой гардероб, Илья? — изумлённо спросил Виктор. — Что-то ты не так переводишь.

— Верно перевожу. «Гарде» по-французски значит «беречь», а «роб» — «платье», а потому гардероб, как я понял, означает нужник.

— Гийом, ты не задерживайся. Догоняй! Дело прежде всего! — приказал капитан.

Гвардейцы покинули зал. Копылов, вытащив из-под плаща мешок, наполненный снедью, и попросив Сергия подержать его, бегом устремился к указанной цели.

Вернувшись, объявил, что весьма доволен посещением нужного для всех помещения.

— Кабинка-то удобна. Выступом этак нависает, и всё-то внизу видно. Сиденье из дерева. Кувшин там и бадья с водой, а ещё листья, то бишь, лопухи сложены, — усмехнувшись, он пришёл к интересному выводу: — Вона как! Теперь понятно, почему, прежде чем завалить королеву, ей говорят «гарде». Например, в шахматах.

Пасмурное небо по-прежнему навевало гнетущую тоску, но радовал порывистый ветер. Человек средневековья понял бы этот знак свыше как надежду на прояснение в небесах и непременно помолился бы. Среди гвардейцев никто не молился, как давно заметил капитан. Исключая, конечно, Сергия, да и тот только единожды бился головой об пол, и очевидно, то моление можно было бы объяснить, да и объяснения не нужны: все в тот момент испытывали отчаяние. Внешний замковый двор между донжоном с пристроенным домом и окружающей стеной поражал огромностью своего пространства. Приземистая банька, построенная на краю этого пространства, была практически не видна из-за насыпного вала землицы вокруг бани, что образовался в процессе строительных работ.

Капитан с грустью глянул на бывший гостевой дом. Кое-что извлекли из-под завалов. Быстро местная челядь затушила пожар! Рад-радёхонек был бывалый солдат, когда нашёл свой намокший сидор. Копылов обнаружил единственный уцелевший подсумок, где было-то всего два рожка. Увы, все ППШ и шмайсеры, кроме того, что остался у Копылова, пришлось закопать. Слава богу, что никого не задело при взрывах боекомплектов. Мушкеты, к удивлению капитана, нашли в целости и сохранности.

Чтобы отвлечь себя от грустных мыслей, командир воскликнул: