— Ёрничаешь, капитан?

— Никак нет, рядовой! Подобно Гашеку, складываю книжку о бравом воинстве.

— И давно складываете?

— Начал… мгновение тому назад, когда увидел явление Сергия в исподнем и с грозным мушкетом, — командир с некоей двусмысленностью постучал указательным пальцем по виску, — С серьёзным оружием ходили до кустов. Неужели местные сэры и серуньи так опасны?

Хмурая озабоченность на лице рядового исчезла, и он улыбнулся, принимая правила игры.

— Негож наш Илья на роль Швейка. Глуповат, потому как молод. Не нажил опыта житейского и необразован. Как говорил мой товарищ, любитель браги, шуток и блинов с начинкой, «шуты всегда были умными людьми и даже королям говорили правду». Так почему бы мне не говорить правду капитану?

Мимолётной улыбки как не бывало — физиономия гвардии рядового вновь приняла привычное ему строгое выражение, и, глянув в глаза Сергия, командир не нашёл в них ожидаемого благодушия.

— Ох, рядовой! Какой же ты серьёзный! Вряд ли потянешь роль бравого солдата. Скажи-ка, далеко ли удобства?

— Полагаю, за кустами в огороде. Сам не ходил: там всё заминировано. Я пушку, или, если по-вашему, мушкет испытывал.

— И как же ты его испытывал?

— Методом тыка. Странное оружие. Луч, что главный ствол испускает, не выжигает, не режет и даже следов на камне не оставляет. Более того, сам луч не наблюдается в видимой части спектра. Может быть, потому-то нам и позволили взять эти мушкеты с собой.

— А что, кто-то мог помешать?

— Могли. Сержант недолго гулял по помещениям, но сподобился увидеть каких-то спящих типов. Вчерась рассказал, когда я с ним в баньке мылся.

Капитан молчал, выжидая продолжения доклада, а рядовой, не выдержав тяжёлый взгляд командира, уставился в пол.

— Подствольник — жуть! Нечаянно забор разворотил.

— Ещё раз, значит, доказал, что Швейк тебе не ровня. То-то не мог понять, что за взрывы беспокоят мой сон?! Пойду гляну, что ты натворил.

В сапогах на босу ногу и с накидкой на плечах вышел добрый молодец на крыльцо, обвёл синеоким взором хмурое небо и экстерьер округ избы и понял гвардии капитан, что его подчинённый нарочито неточно применил формулировки объектов: то, что назвал кустами, было живой изгородью, отделявшей опустевший по осени огород от сада, а то, что он обозвал забором, являлось крепостной стеной, сложенной из валунов. Вовсе не высокой, а этак в два человеческих роста. На некоторых участках ещё недостроенной. На одном из таких участков в той стене зиял пролом, возле которого чесал затылок местный пейзанин. В сердцах произнёс добрый молодец несколько непечатных слов и направился справить малую нужду к изгороди, не узрев в ландшафте ни единой постройки, мало-мальски похожей на уборную.

В изгороди имелся проход, и, справив нужду, капитан полюбопытствовал, что таится на другой стороне живой изгороди. А там таилась длинная яма для большой нужды, а рядом с ямой лежал человечек со спущенными штанами. Его поза и место навела на мысль о том, что человечек в бесцветном, облегающим голову чепце вовсе не спит, а лежит здесь потому, что убит.

— Эх! — сказал Иван и дополнил восклицание подобающей случаю фразой.

Хотел было бежать в избу для разборки с рядовым да остановился как вкопанный, увидев громаду башни с грозно чернеющими бойницами на все четыре стороны. К башне притулились жилые и хозяйственные деревянные и каменные постройки, в том числе и та изба, в которой они провели ночь. В дальней стороне от избы, рядом с банькой, виднелось развешанное на толстых верёвках обмундирование. «Весь этот ансамбль вряд ли можно назвать замком, но через энное количество лет, ежели с усердием да умом» — с этой незавершённой мыслью капитан стал шаг за шагом приближаться к избе, отведённой им на постой, разглядывая башню, сложенную из известняка. Посеревшие, а местами потемневшие камни свидетельствовали об изрядном времени, что протекло после возведения сего монстра из камня, господствующего над высотой и над всей округой. С нижней точки зрения башня, как подумал капитан, «вааще» подавляла своими размерами.

Из-за верхних зубцов башни вылетели и заграяли вороны. «Чёрный ворон, что ж ты въешься» — слова этой любимой песенки заставили забыть о нехорошем предчувствии в душе, связанном с предстоящим нелёгким разговором с гостеприимным хозяином. Удивляясь внезапному птичьему переполоху, капитан оглянулся и узрел тех, кто всполошил птиц: всадника в броне, затем другого. На конях они въезжали в пролом, что «нечаянно» проделал в стене кандидат на должность бравого солдата. Мужичок, ранее стоявший у пролома, улепётывал, что есть мочи, но всадник, чей конь первым перепрыгнул через груду камней, догнал беглеца и легонько кольнул его в спину копьём. «За нечаянно бьют отчаянно» — каждое из этих слов капитана совпадало с большим прыжком к спасительной двери избы. Успел! В закрытую дверь ударило то ли копьё, то ли стрела.

— В ружьё! — заорал капитан и схватил шмайсер.

Метнув взгляд на лестницу, обрёл привычное ему хладнокровие.

— Бандиты! Одного из людей шевалье убили. Всех порешить! Ты, сержант, держи двери, а мы на чердак и крышу, — задержавшись на минуту, объявил: — Чертовка предупредила о каких-то людях в сером. Увидите таких — сразу в расход.

Обветшалое покрытие из старой соломы лежало на худых жердях, и гвардейцы в считанные мгновения соорудили три огневых точки. С низу доносился стук топора: кто-то пытался вломиться в избу. Сверху, как на ладони, был виден огород, два десятка всадников и толпа пеших воинов. Только трое из них имели добротную бронь, остальные были в кожаных доспехах. Один из всадников, задрав голову и высмотрев что-то в башне, начал орать на своей фене невесть что. Несколько раз упомянул благородное имя Уеффа, но и без того было ясно, за чьей головой явилось это воинство. «При наличии воды и провизии в башне можно пересидеть осаду, а что делать нам, горемыкам» — этот вопрос решился сам собой, когда капитан увидел, как один из хулиганов рубанул мечом по верёвке — и постиранные гимнастёрки вместе с прочим ещё не просохшим обмундированием упали на землю. Когда тот гад решил потоптать ногами обмундирование, капитан коротко и, как всегда в бою, с матерком дал команду и добавил: «Лошадок не трогать!» Одновременно они услышали автомат сержанта, которому, наконец, надоел настырный бандит, возобновивший тюканье в дверь.

За несколько минут бойцы выкосили короткими очередями всадников и пеших. Командир грозным рыком подозвал Сергия и, пообещав ему «награду» по совокупности за все свершённые рядовым подвиги и грехи, велел собрать коней и привязать их к коновязи у крыльца.

— Вот он христианский мир! — указал капитан большим пальцем на тела поверженных сержанту, когда они вышли на крыльцо. — Ты не убьёшь, так тебя убьют. Что в наше время, что здесь… Вспомни, Копылов, да скажи, как на исповеди, с какой стати ты отправился гулять по помещениям того корабля-модуля?