– Не смейте ко мне приближаться! – орала я и видела только отрывками, как появляются родители и домашняя охрана, как меня хватает и держит папа, а мама закрывает от Томилиса, как будто тот собирается меня бить. Как он сам отворачивается и отходит от нас, а я от этого злюсь еще больше и кричу:

– Я люблю его, слышишь? Я стану его женщиной и никто меня не остановит. Слышишь меня? Все знайте! Вы все тут лицемеры! А я – не буду!

И еще я видела, что родители не боятся Хайде, как и я. Отец смотрел ему вслед безо всякого страха, а даже с каким-то непонятным мне торжеством.

Самое смешное, я была уверена, что победила. Что показала им кузькину мать! Ну что они мне сделают? Что?

Оказалось, они все-таки сильнее и способны меня обыграть.

Тем же вечером, после дозы успокоительного на меня одели пояс верности – современный вариант в виде тонкой цепочки на талии, которую вешали всем гулящим женщинам, отказывающимся выполнять свой долг по рождению мужу законного наследника. Самый большой позор, который может испытать хладнокровная.

Я никогда не забуду, что благодаря Томирису Хайде испытывала этот позор в течении нескольких последних лет своей жизни.

***

Мое появление вызвало шквал свиста и улюлюканья. Я стояла на небольшом возвышении между отцом и мамой, улыбаясь собравшимся в нашем доме гостям. Половину из них я никогда прежде не видела, но наверняка они составляют элиту хладнокровных, иначе бы не получили приглашения.

А с другой половиной, в основном женской, я неоднократно встречалась на детских и смешанных праздниках. Тоже мало интересного. В толпе мелькали Куль с Валиссой, своим веселым щебетом старательно пытаясь скрасить атмосферу скуки и обреченности, которая царит на любом представлении невесты.

– Она прекрасна! Просто прекрасна!

К нам подошел Фостер Глум, один из верховных советников. Посещение гражданских мероприятий входило в их список обязанностей. Думаю, он произнес бы нечто подобное, даже будь я похожа на крокодила.

– Благодарю, Фостер, - сказала мама и я отвернулась, не желая слышать в ее голосе эти нотки, как завод механической игрушки – пока она не выполнит запланированные действия по соблазнению, не успокоится - так и будет скрипеть и двигаться вперед.

Потом меня многие поздравляли. И в какой-то момент над головой врубили яркий свет, чтобы в танце кавалеры не оттоптали своим дамам ножки. Или наоборот – чтобы они сами не покалечились об острые дамские каблучки.

Я почти ослепла. Последнее время в нашем доме редко можно было угодить под прямой электрический свет, да еще такой мощности, поэтому мои глаза, подобно папиным, с непривычки слезились.

Спасало только то, что окружающих по большому счету не волновала ни я, ни сам вечер – они просто исполняли свой долг. В этот вечер мною могли заинтересоваться только предполагаемые женихи, по сути, сейчас вокруг меня должны были толпиться все претенденты из списка, чтобы познакомиться живьем. Но раз нет списка – нет и компании.

Было душно и при этом почему-то зябко. Мне хотелось прикрыть плечи чем-нибудь теплым, хотелось, чтобы свет перестал бить в глаза и рядом перестали появляться все эти люди со своими поздравлениями, которые звучали так, будто их выдавливали из последних сил. Когда показалась новая тень, я заготовила набившую оскомину улыбку и понадеялась, что поздравления продлятся недолго, а тем временем очередной мужчина взял мою руку и легко ее сжал.

– Инжу, вы прекрасны.

Впервые с начала вечера я поверила чьим-то словам, потому что таким тоном не врут. Интересно, а если попытаться открыть глаза? Нет, слишком больно, лучше снова опустить их к полу, не получив доказательств. Но я и без них руку даю на отсечение, что передо мной Томирис. Его невозможно не узнать.

Только его голос был не очень-то похожим на тот, что преследовал меня иногда в ночи, когда за окном громыхала душная летняя гроза. Я столько лет считала, что ненавижу этот голос, а теперь он звучал недостаточно грозно и ужасно, чтобы оправдать свою собственную репутацию.

И даже наоборот…

– Спасибо, - ответила я, равнодушно растягивая губы, как отвечала всем остальным.

Хайде поцеловал мою руку, отпустил ее и спокойно спросил:

– Инжу, вы согласитесь подарить мне свой первый взрослый танец?

За секунду все замолкли и наступила немая тишина, изумленная и возможно, даже шокированная.

– С удовольствием.

Музыка прогрохотала, когда мы дошли до середины зала и Томирис повел меня в танце, так легко и уверенно, будто именно так должно быть. Я послушно следовала его воле, отдавшись ритму танца и практически закрыв глаза. Вот что меня интересовало в тот момент – чем это закончится? Неужели скандалом? Хотя нет, до скандала не дойдет, но кости мне мыть будут долго. Дело в том, что свой первый танец я должна была в честь уважения отдать отцу или самому старшему родственнику мужского пола, чтобы все вокруг умилялись моей красоте на фоне силы и величия мужчины, который меня оберегает. Хотя, Томириса, возможно, уважают не меньше, чем любого из моих родственников. А еще он так вовремя предложил мне уйти оттуда, убраться с постамента, на котором мне следовало провести весь вечер, показывая себя с лучших сторон, что невозможно было отказаться. Просто не хватило сил. Как же вовремя он подвернулся под руку! Как он так сумел выбрать единственный момент, когда я не смогла ему отказать, несмотря на всю злость, которую тщательно культивировала последние годы?