– Хайль Гитлер!

– Хайль, – ответил Алексей.

Солдатской выправкой и призывным возрастом полицай был похож на дезертира.

Алексей не останавливался, только один раз напился из ручья.

Часам к трем дня, судя по солнцу, он подошел к селу. У первого же дома спросил старика:

– Крюково?

– Да, да, Крюково, господин немец.

– Где есть староста? – пытаясь коверкать слова на немецкий манер, спросил Алексей.

– Вперед, господин немец. На перекрестке направо – там дом с флагом.

Алексей кивнул. За углом в самом деле был большой и добротный бревенчатый дом, скорее всего – бывшая школа или правление колхоза. У входа висел немецкий флаг – красный, с белым кругом и крестом в центре его.

Стуча сапогами по крыльцу, Алексей вошел в дом. Дверь, ведущая в комнату слева, была открыта. За столом склонился над бумагами плюгавенький мужичонка.

– Бургомистр? – неожиданно для себя спросил Алексей.

– Староста, – поправил его мужичок. Он привстал из-за стола: – Староста Овчинников.

Алексей притворил за собой дверь.

– Привет от Петрова. Мы встречались в Смоленске.

Лицо мужика расплылось в улыбке:

– Как же, помню! Фу ты, я уж испугался было. Садитесь! Сам-то он что не пришел?

– Ранен в ногу. Доктора бы ему.

– Нет доктора, надо его самого везти сюда. В соседнем селе есть фельдшер, может – поможет. Сегодня переночуете у меня, я организую подводу. Завтра с моим человеком пойдете, он заберет раненого.

– Хорошо.

– Пойдем. Покушаем, отдохнете.

Дом старосты оказался по соседству. Алексей поел горяченького супчика с деревенским хлебом – давно он не ел домашнего, и попросил добавки.

– Как там Москва? Как дела на фронте?

– Не скрою, бои тяжелые, но немца держим. А Москву не сдадим, отстоим.

– Вот и славно. Я по делам, а ты можешь поспать, – Овчинников показал ему кровать в маленькой комнате.

Алексей разделся, разулся и улегся на кровать. Хорошо-то как! Автомат он держал под рукой и спать не стал, вздремнул в полглаза.

К вечеру пришел староста.

– Завтра утром выезжаешь, будет наш человек. Не пугайся, он полицай.

– Хорошо, что предупредил.

Они встали рано. Пока Алексей завтракал, у ворот дома старосты заскрипела колесами телега. Остановилась.

Овчинников проводил Алексея за ворота.

На облучке сидел полицай – угрюмого вида детина лет тридцати.

– Ну, удачи! Сергей, трогай!

«Ага, полицая Сергеем зовут», – отметил про себя Алексей.

Всю дорогу полицай молчал.

Алексей сидел в телеге, свесил ноги. Вот и вчерашний мост с полицаем-охранником. Алексей присмотрелся. Ему вдруг показалось, что в его фигуре было что-то знакомое. Да ведь это же Семен, который дезертировал с поста! Вот Иуда!

Алексей достал из кобуры пистолет и снял его с предохранителя.

Колеса телеги застучали о настил моста.

– Стой! – лениво сказал Семен, – он пока еще не узнал Алексея. Немецкая форма здорово меняет человека. Но это – дело нескольких секунд. Вот Семен перевел взгляд с полицая Сергея на немца, и подобострастное выражение его лица изменилось. Узнал, паскуда!

Семен рванул с плеча винтовку.

Алексей вскинул пистолет и выстрелил дезертиру в грудь. Семен схватился руками за рану и рухнул на настил моста.

– Ты какого черта стрелял? – обернулся Сергей.

– Это дезертир, он меня узнал.

– А, другое дело. Чего с телом делать будем?

– Быстро его в телегу.

Подхватив убитого за руки и за ноги, они забросили его в телегу. Алексей подобрал винтовку и бросил ее рядом с телом. Похоже, трехлинейка еще та, со склада, с которой Семен в карауле стоял.

Оба настороженно огляделись по сторонам – не видел ли кто? Потом быстро сели в телегу и тронулись.

– Плохо с полицаем вышло, – проговорил Сергей.

– Собаке – собачья смерть! Заслужил!

– Я не о том. Полицай пропал – немцы настороже будут. Назад надо сегодня же. Завтра посты на дороге могут быть выставлены, а у меня в телеге раненый будет.

– Успеем.

Сергей стал погонять лошадь.

Через пару километров они остановились в лесу, сняли с телеги тело убитого, отнесли подальше и, бросив в яму, забросали ветками. А через час уже подъезжали к складу.