Шрифт:
— Не-е-ет… То есть, наоборот, серьезный.
Не нравилось мне это приключение, тем более, что я в нем ровным счетом ничего не понимал.
Вдруг в стене со скрипом вывернулась маленькая дырочка, и дырокол шепнул мне на ухо:
— Скорее! Прыгай в дырку, иначе она тебя упорядочит!
— Но как я могу прыгнуть в такую маленькую дырочку?
— Эй, что это вы там болтаете, — окликнула меня девушка и поднялась с дивана.
— Уж не готовите ли вы побег? — с презрением спросила она и сделала ко мне шаг.
— Нет! — испугался я еще больше. — Никаких побегов! Почему это я должен бежать из собственного дома?
Она сделала еще один шаг и протянула ко мне длинные красивые руки.
— Прыгай! — крикнул дырокол и исчез в дырочке вслед за календарем и баночкой с клеем.
Я вобрал в себя воздуха, сколько мог, зажмурился и прыгнул головой прямо в стену, туда, где чернела крохотная дырочка.
«Оп! — мелькнуло у меня в голове. — Сейчас я ударюсь и девушка решит, что я не так уж и умен, как это кажется на первый взгляд».
Не успел я этого подумать, как руки мои скользнули в крохотную дырку, мелькнуло что-то черное и белое, я больно ударился боком и свалился куда-то, где ничего не было видно.
— Замазывай! — где-то далеко вверху раздался крик отрывного календаря.
Меня опять пребольно пихнули и в лицо пахнуло свежим морским ветром.
— Добро пожаловать, — отпыхиваясь, сказал календарь.
Вспыхнуло ровное синее сияние, и я увидел календарь, дырокол и баночку с клеем.
— Где это мы? — спросил я.
— В удивительной стране ВНУТРИ. Редко кому удавалось здесь побывать. Мы ВНУТРИ посудного шкафа.
— Внутри посудного шкафа посуда и ложки. Мне ли этого не знать!
— В посудном шкафу, действительно, лежат посуда и ложки, а вот ВНУТРИ у него бываем только мы, — довольно сказал отрывной календарь.
— Иногда нас называют вещелазами. Жизнь свою мы проводим в путешествиях по вещам, — важничал отрывной календарь. — Позволь представиться, меня зовут на нашем языке Ги, но можешь называть меня Отрывной Календарь.
— А меня зовут Ри, но можешь называть меня Дырокол.
— Вообще-то меня зовут Ка, — неохотно сказала баночка с клеем. — Но называй меня Баночка с Клеем, если уж так все нехорошо получилось.
— Ги, Ри и Ка, — повторил я и рассмеялся. — Похоже на гирьку!
— Ошибаетесь, господин, — укоризненно сказал Дырокол. — Если бы вы знали Гирьку!
— Значит, мы внутри, — пробормотал я.
— Мы ВНУТРИ, — поправили меня.
— И как здесь?
— Здесь никак, — пожал плечами Отрывной Календарь и забубнил. — Мы суть вещей, незримых и прекрасных…
— Может не надо? — шепотом сказал Баночка с Клеем.
— Не мешай! — и Отрывной Календарь объяснил мне. — Этими высокими словами начинаются все серьезные разговоры о вещелазах, а мы очень ответственно относимся к рассказам о себе.
— Да, очень, — подхватил Дырокол.
И Отрывной Календарь снова забубнил.
— Необъятна печаль и велика грусть рассказа о последнем древнем народе. Но такова реальность, — Отрывной Календарь смахнул слезу. — Возьмем себя в руки, друзья. Не будем унывать. Не все еще потеряно… Этот человек нам поможет.
— Я? — но возмутиться мне не дали.
Баночка с Клеем прикоснулся липкой ладошкой к моим губам и я замолчал.
— Мы расскажем тебе историю последнего древнего народа, и ты сам решишь, ждать ли нам помощи от тебя.
Глава вторая, в которой Отрывной Календарь много говорит и чихает, а в конце герои попадают в опасную засаду
— Огонь! — сказал Отрывной Календарь и взмахнул руками.
— Огонь! — подхватили Дырокол и Баночка с Клеем.
— Какой такой огонь? — всполошился я.
Пожара нам еще только не хватало!
— Нужна свечка. У тебя есть свечка? — спросил меня Дырокол.
А Отрывной Календарь пояснил:
— Свеча нужна для маленького огня. Мы никогда не начинаем рассказа о последнем древнем народе без огня.