Министр меня поздравил с производством «за отличие» и предупредил, что сейчас же после спуска «Громобоя» я должен ожидать Высочайшего смотра. Начальник Штаба адмирал Авелан подтвердил то же самое; а затем, переходя к вопросу о моей дальнейшей службе, сообщил, что уже заготовлен Высочайший приказ о моем назначении командиром Учебного экипажа, т. е. школы строевых квартирмейстеров, а через два года я буду командовать учебным кораблем «Герцог Эдинбургский», плавающим по два года в Антлантическом океане. Из Адмиралтейства я проехал по Неве на Мытнинскую набережную к себе на квартиру, выходящую окнами на Неву против Зимнего дворца.

Вечером мы с сыном уехали на крейсер. 9 мая, в 11 ч, под гром салюта с судов, стоящих на Неве, торжественно выполз из эллинга завода огромный корпус «Громобоя»; ускоряя свой ход, он с шумом всплыл на воду и, повернув по течению, отдал два якоря и стал. Объехав на катере вокруг «Громобоя», Государь со свитой направился прямо ко мне на «Крейсер». Приняв на палубе мой рапорт, он пошел по фронту офицеров. Вслед за ним вышла вдовствующая Императрица Мария Федоровна, за нею великие княгини Ксения, Ольга, Мария Павловна, ее дочь Елена и прочие дамы; потом великие князья генерал-адмирал Алексей Александрович, Александр Михайлович, Михаил Алексеевич, Морской министр П. П. Тыртов, Авелан и свита. Молодая Императрица Александра Федоровна была беременна, поэтому на крейсер не приехала. Пока Государь обходил фронт и осматривал клипер, дамы интересовались офицерскими каютами и коллекцией наших зверей. После обхода в моей каюте я докладывал на карте Государю маршруты нашего плавания за два с половиной года. Затем была пробита артиллерийская тревога. После отбоя, посмотрев на рангоут, Государь, по совету генерал-адмирала, решил во избежание дрейфа парусов не ставить, вследствие довольно свежего ветра и тесноты от многих судов, стоявших на реке. При отъезде высочайших особ люди были посланы по реям; произведен салют в 31 выстрел. Во дворце у генерал-адмирала был завтрак, на который я был приглашен вместе с командирами судов, участвовавших в церемонии спуска. После завтрака все перешли в дворцовый сад для курения. Здесь Императрица Мария Федоровна обратилась ко мне с вопросом, почему «Крейсер» не зашел в Копенгаген, возвращаясь в Кронштадт? Я объяснил, что за недостатком времени я должен был сократить путь, идя каналом Вильгельма.

10-го мая я ушел в Кронштадт, взяв с собой сына на последние дни плавания. 5 дней подряд «Крейсер» с экзаменационной комиссией выходил в море для различных маневров, стрельб и парусных учений. После экзамена я получил приказ к 1 июня окончить кампанию. Высочайшим приказом была объявлена благодарность «Крейсеру» за «блестящее состояние корабля» и за его плавания и разрешение всему личному составу трехмесячного отпуска с сохранением содержания. Я приступил к разоружению крейсера и свозу всего имущества в порт. Приняв от A. Л. Бубнова учебную команду, взяв отпуск, поехал в Петербург и с семьею переехал в Лесной на дачу. Я частенько наведывался в Кронштадт проследить за ремонтом казарм учебной команды, куда осенью к началу курса предстояло принять новый состав — 300 учеников.

1 сентября мы переехали в Кронштадт, и я начал занятия в учебной команде. Школа моя готовила будущих боцманов и унтер-офицеров «квартирмейстеров» («квартирмейстер» — от английского слова «Ouarter-mester», т. е. начальник 4-й части вахты) строевых, т. е. не специалистов. Кроме знания всех устройств на корабле, они обязаны следить за порядком своей части, поддерживать дисциплину, служить примером отваги, находчивости, бодрости духа и исполнительности. И, хотя паруса как двигатель отжили свой век, тем не менее во всех флотах на учебных кораблях были оставлены паруса для тренировки как имеющие воспитательное значение. Признано было, что эти качества вырабатываются продолжительными плаваниями в открытом море на судах под парусами. В школу поступают молодые матросы, прошедшие в своем экипаже или в народном училище общий подготовительный курс, а в морской учебной команде проходят: географию морей, русскую историю флота, устройство корабля, морскую практику, артиллерию, корабельные механизмы и строевой пехотный устав. Все выдержавшие выпускной экзамен отправляются в плавание в Атлантический океан на учебном корабле на 1 год. По возвращении — производство в унтер-офицеры, и уже дальнейшая служба их даст им чин боцмана и наконец кондуктора (палубный офицер). Режим в самой школе и далее, на учебном корабле, должен вполне соответствовать требованиям приведенной здесь программы.

К новому году в Кронштадте сменилось высшее начальство. Главным командиром порта и военным губернатором Кронштадта был назначен энергичный, деятельный адмирал С.О. Макаров. Служба при нем по всему порту и на судах пошла с интенсивной бодростью. Будучи признанным ученым, С.О. Макаров в то же время был выдающимся военным человеком — морским офицером до мозга костей. В декабре 1903 г. в «Морском сборнике» появилась его последняя статья «Без парусов», посвященная вопросам боевого обучения и воспитания личного состава. В ней С. О. Макаров выдвинул новый лозунг: «в море — значит дома!»

В особой секретной записке «О программе судостроения на двадцатилетие 1903–1923 год» адмирал доказывал неизбежность боевого столкновения с Японией, но ему не верили… «Чтобы этого не случилось, — писал С.О. Макаров, — нужно иметь на Дальнем Востоке флот, значительно более сильный, чем у Японии, и быть готовым к военным действиям во всякую минуту. Разрыв последует со стороны Японии, а не с нашей, и весь японский народ, как один человек, поднимется, чтобы добиться успеха»…

С.О. Макаров чувствовал, что место его во главе Тихоокеанской эскадры для надлежащей подготовки ее к боевому испытанию… Он имел способность придать жизненную силу и поднять дух во всяком учреждении, прозябавшем до того времени. Не ограничиваясь одной служебной частью морского элемента, он, обладая живым веселым характером, умел воодушевить и расшевелить морское и коммерческое собрание, соединять общества, устраивать, кроме вечеров и обычных обедов, лекции, доклады по самым современным вопросам и новостям науки (морская стратегия, подводное плавание, авиация, радиотелеграф, полярные экспедиции и т. п.), приглашая для этого из Петербурга компетентных знатоков и профессоров этих предметов.

Переведенный 1 января 1896 г. в Балтийский флот Степан Осипович, уже с 1892 лелеявший мысль о достижении полюса с помощью мощного ледокола, решил воспользоваться удобным случаем и вернуться через Северную Америку, дабы ознакомиться с ледокольным делом. В 1897 г. он приступил к пропаганде идеи о постройке двух ледоколов по 6000 тонн для исследования Ледовитого океана, открытия правильного летнего сообщения с устьем реки Оби и зимнего — с Петербургом. Умело поставленная пропаганда быстро дала свои результаты, и тогдашний министр финансов С. Ю. Витте отпустил средства для постройки одного пробного ледокола «Ермак» (8000 т водоизмещения), который строился в Англии. Все важнейшие чертежи присылались на просмотр адмиралу в Кронштадт или же разрабатывались при его участии во время частных приездов С.О. Макарова на постройку. 16 (4) марта 1898 г., пробившись сквозь льды Финского залива, «Ермак» прибыл в Кронштадт, восторженно приветствуемый населением и войсками.

У себя дома он собирал городское общество еженедельно; жена его Капитолина Николаевна, женщина светская, любившая приемы, своею привлекательностью вполне поддерживала радушие адмирала. При Макарове в Кронштадте и служба шла с должною энергией, и жизнь общественная «била ключом».

Подошла весна 1900 года; у меня в школе окончились занятия, и 15 мая ученики отправились на учебный корабль «Герцог Эдинбургский». Я решил воспользоваться каникулами и, взяв отпуск, отправился с семьей в Швейцарию. Остановившись на пару дней в Лозанне и объехав ее живописные окрестности (Женевское озеро, Уши, Signal, Parc Sovabeline и т. п.), мы поселились в отеле «Villa des bains» в долине реки Роны, у городка Вех. С нашего балкона открывался вид на вершину Dent du midi, вечно покрытую снегом. Задний фасад отеля упирался в подножье гор, густо заросших деревьями всевозможных пород.