Плечи Холли опустились, подбородок упал.

— Нет, не думаю, что она приняла бы такое объяснение, — призналась она.

— И вот теперь он пропал… — Отпустив дверной косяк, Колин провел пальцами обеих рук по волосам. — Он пропал, и я, черт возьми, понятия не имею о том, как вернуть его.

— Извини… — прошептала Холли. Ее голос был едва слышен, потому что она боялась сказать правду. — Это моя вина… Если бы я не стала преследовать тебя…

— Нет. — Повернувшись к Холли, он обнял ее и привлек к себе. — Ты ни в чем не виновата, ты же не могла знать, что так получится. Надо было мне набраться смелости и признаться тебе во всем еще в Мастерфилд-Парке.

— Так почему ты этого не сделал? Ты никогда не доверял мне? Я знаю, что даже не нравилась тебе, как нравятся, например, мои сестры!

От его сардонической усмешки все ее тело содрогнулось.

— Ты так считаешь? — спросил Колин.

— Нет, я в этом уверена, потому что это правда. И не надо щадить мои чувства.

Его сильные руки крепче сжали ее, а потом его рука обхватила ее лицо.

— Если я чего и хотел, так это избавить тебя от моей семьи, от моего отца-изверга. Неужели ты думаешь, что я позволил бы ему приблизиться к тебе, обращаться с тобой так же, как со всеми нами? Господи, да я бы скорее умер! Но сначала увидел бы мертвым его.

Сердце Холли гулко застучало у нее в груди, ее глаза и горло наполнились слезами.

— Так ты меня защищал? — спросила она. — С того самого времени, когда я решила, что ты ко мне равнодушен?

Колин крепче прижал ее к себе, его пальцы зарылись в ее волосы, из которых он вынул все шпильки.

— Как будто мужчина может остаться равнодушным к такой женщине, как ты, — прошептал он. — К смелой, отважной женщине, которая отрицает условности и смотрит жизни в лицо, высоко подняв голову, ездит верхом в мужском седле и носит в сумочке пистолет.

— Между прочим, выслеживать тебя я отправилась в дамском седле, — всхлипнув, напомнила ему Холли.

— Ну да, так ты и поступила и все же сумела нагнать меня. Ты — настоящий отважный воин, — вымолвил Колин.

Мир замер, когда он наклонил к ней голову. От запаха, исходящего от Колина, голова у Холли пошла кругом, его жар согревал ее.

Наклонившись, он подхватил ее под колени и рывком поднял на руки. Холли обнимала его за шею, их губы слились в поцелуе, а языки переплелись, когда Колин понес ее вверх по лестнице.

Мысленно сопротивляясь доводам своего разума, Колин преодолел последнюю ступеньку с Холли на руках. В этом доме у него не было собственной спальни, поэтому он понес ее в комнату для гостей, в которой останавливался, когда раньше бывал здесь. Кровать, занавешенная пологом из тяжелой парчи и накрытая мягким шелком, походила на ночную долину, утопавшую в листве и задрапированную виноградниками.

Но Колин прошел мимо нее и остановился только около окна.

Поставив Холли на пол и поддерживая ее за талию одной рукой, другой он шире распахнул шторы. Неровный свет луны, то и дело пропадающей под облаками, позолотил ее молочную кожу, а ее глаза стали напоминать изумрудные звезды. Ох, эти глаза…

Сияющие от чувств, говорящие ему о тех дарах, которые он так мечтает получить.

Внизу Колин был почти готов открыться ей, признаться, что любит ее, любит с самого первого дня их знакомства. И теперь, видя, что Холли мерцает, как богиня Луны, ее губы приоткрыты, а глаза с такой доверчивостью смотрят на него, он опять едва не произнес слов любви.

Увы… Вместо этого Колин лишь тяжело вздохнул и убрал с ее лица выбившиеся из прически кудряшки.

— Господи, как ты прекрасна! — выдохнул он.

Он снова поцеловал ее, и его язык проник в теплую сладость ее рта, когда ее губы приоткрылись под его натиском. Подгоняемый страстью, которая так давно рвалась наружу, Колин стал поглаживать все ее тело, искал самые женственные его части, изучал каждый изгиб, каждую линию, скрытые одеждой, а она, тяжело дыша, так и льнула к нему. Он взвесил в ладонях ее груди, ласкал ее бедра, живот, ягодицы. Дрожа, но ни на миг не забывая о том, что в этом месте нельзя терять ни минуты, и чувствуя, как кровь закипает в его жилах, Колин подхватил ее юбки со шлейфом и приподнял их.

Холли пробормотала что-то невнятное, и его руки замерли, а сердце неистово заколотилось в грудной клетке. Но потом непонятное слово снова сорвалось с ее губ, и он понял, что она сказала: «Да». Холли крепче обняла его.

Колин снова подхватил ее на руки. На этот раз он подошел к кровати и бросил ее в море лунного света, разлившееся на покрывале. Склонившись над ней, он взял ее лицо в ладони и прижался губами к ее нежной шее, однако то и дело прерывал поцелуй, чтобы снова и снова повторять ее имя.