— Милорд.

Оливер Лонг, крепкий мужчина лет пятидесяти, отец и дед которого тоже служили в поместье, стянул с головы шапку. Но он не улыбнулся и даже не поприветствовал Колина так, как делал это годами. Не справился о здоровье молодого господина, не поинтересовался делами остальных членов семьи. Не выложил Колину последние новости, как это делал всякий раз, когда тот приезжал после продолжительного отсутствия. Лишь коротко посмотрев на графа, Оливер отвел глаза, скрывая свои мысли под черными ресницами.

Они проехали мимо него, мимо каменного дома привратника, направляясь к более широкой части аллеи. Суровый фасад возвышающегося перед ними дома взирал на поля и вересковые пустоши, на раскинувшуюся за ними деревню, каменные и соломенные постройки которой на расстоянии казались лишь небольшими точками.

Холли остановила Мэрибель. Обогнавший ее на несколько ярдов Колин тоже остановился и развернул Кордельера.

— Что? — спросил он, но по ее лицу было понятно, что она сейчас скажет.

— Я не сдвинусь с места ни на дюйм, пока ты не объяснишь мне, что тут происходит, — как Колин и ожидал, промолвила его спутница. — Хватит уже откладывать объяснения!

Холли заговорила своим упрямым тоном, который, как она надеялась, испугает лорда Дрейтона и поможет ей вытянуть из него правду.

Подведя Мэрибель к Кордельеру, Холли потянулась к запястью Колина.

— Ты в затруднительном положении, я готова прийти тебе на помощь, — промолвила она.

Его лицо залилось краской, пальцы напряглись.

— Ты когда-нибудь слышала об эксмурских лошадях? — спросил он.

— Я о них читала.

— Здесь, на этой земле, у нас есть табун эксмуров, — пояснил Колин. — И долгие годы я скрещивал их с породистыми лошадьми.

— Но зачем?

— Эксмурские лошади — одни из самых крепких и здоровых животных на свете, способных противостоять многим болезням, от которых страдают другие кони. Чистокровки, несмотря на их силу и способность очень быстро бегать, куда более уязвимы по сравнению с эксмурами. Ты хотя бы представляешь себе, сколько породистых лошадей ежегодно получают травмы во время скачек и их вынуждены усыплять? — Холли отрицательно помотала головой, и он не стал уточнять пугающую цифру. — Так вот, я подумал…

Замолчав, Колин потер переносицу большим и указательным пальцами.

— Ты решил создать суперпороду, — продолжила за него Холли. — Но клуб «Жокей» никогда этого не позволит. Все скаковые лошади должны быть потомками трех знаменитых арабских скакунов — я забыла их клички.

— Дарли, Годольфин и Бейерлей-Терк, — подсказал Колин. — Жеребец — действительно потомок Бейерлей-Терка. Сами чистокровки получались от скрещивания этих скакунов с дикими кобылами Галлоуэя. Я проводил свои эксперименты для того, чтобы доказать, как полезно добавлять в небольших количествах новую, здоровую кровь в уже существующие породы. Видишь ли, жеребец как раз и был результатом нескольких поколений скрещивания. Только один раз породистые лошади были скрещены с эксмурами — больше этого не повторялось. Так что можно с уверенностью сказать, что он — настоящий чистокровный скакун, годный для всех целей и намерений, но в его крови есть капля эксмурской крови, хотя на его внешнем виде это никак не отражается.

Холли вникала в каждое слово графа, пытаясь понять его.

— Все это — научные изыскания, — заметила она. — Однако я рискну предположить, что деревенские жители понятия не имеют о твоих экспериментах.

— Конечно, — согласился Колин. — Но проблема в том, что здесь ничего нельзя утаить — ни об эксмурах, ни о чем-то еще, происходящем в здешней местности, поросшей вереском. Они прекрасно знали, чем я занимаюсь, и полностью одобряли меня — до сего времени.

Холли подозрительно прищурила глаза.

— И когда же ты утратил их поддержку? — спросила она.

— В то самое мгновение, когда отец увез жеребца из Бриарвью, — ответил Колин. — Они не знают, зачем он это сделал, и не знают, куда он увез жеребца. Им известно лишь то, что он пропал.

Холли повернулась в седле, чтобы посмотреть с холма на деревню, казавшуюся отсюда такой же живописной, как и каждое девонширское селение.

— Да, Колин, я понимаю, что деревенские жители могут переживать из-за коня, но ведь они бросали в нас камни и угрожали нам кулаками. Они не должны угрожать своему будущему герцогу и хозяину, — проговорила она. — Это непростительно.

— Их недовольство подогревается не только желанием защищать жеребца.

Должно быть, лорд Дрейтон хотел более подробно объяснить Холли, в чем дело, но тут передняя дверь особняка распахнулась.

— Колин! Это ты, мой мальчик?

Холли загородила глаза рукой. Из открытой двери особняка выбегали ливрейные лакеи и одетые в черно-белую форму горничные. Спустившись по ступенькам, они торопливо выстроились в две шеренги лицом к подъездной аллее: женщины — с одной стороны, мужчины — с другой. Следом за ними из дома вышла пожилая леди в элегантном платье из черного шелка с высоким воротником. Ее седые волосы были зачесаны назад под кружевной чепец, открывая изрезанное морщинами лицо.