Тихие крики Холли смешались с его глухими стонами. Наконец он привлек ее к себе, прижал к своей груди, обнимал и целовал ее, пока их сердца не забились в унисон…

А потом она легла рядом с ним, положив голову в ямочку на его плече. Глядя на незнакомые тени вокруг, Холли вдруг почувствовала себя дома. Она была в восторге от того, какой экстаз они подарили друг другу, как необдуманно кружили вокруг неба и земли. Но что было самым удивительным, что больше всего радовало ее, так это то, что она осталась девственницей.

Правда, несколько своеобразной.

Все еще не остыв от недавней близости, Колин откинулся на подушки, положив голову под руку. Холли тихо лежала на нем, но, судя по тому, что она то и дело шевелилась, Колин понял, что она не спит. Прижав ее к себе, он стал поглаживать ее волосы и, забывшись, намотал рыжую кудряшку себе на палец. Его кожа горела, чресла ныли от желания овладеть ею — по-настоящему, а не так, как он сделал это.

Где-то в глубине сознания осторожность и логика призывали Колина одуматься. Однако он не хотел их слушать. Не этой ночью, не здесь, где он наконец-то мог не переживать из-за своей семьи, отца, общества и даже из-за пропавших жеребцов. Этой ночью ни одна из этих проблем не повиснет тяжким грузом на его шее — он этого не допустит. Он будет тем, кем хочет быть, станет поступать так, как ему заблагорассудится. Этой ночью он продолжит изучать границы наслаждения с удивительной и необычной женщиной.

Чувствуя, что его мужское естество напрягается все сильнее, Колин перекатился со спины на живот, подминая Холли под себя. Его ласки вызывали новые стоны и редкие крики, которые перемешивались со стонами, вырывавшимися из его собственного горла вместе с прерывистым дыханием. Лишь ближе к утру, утомившись и пресытившись любовными утехами, они оба заснули крепким сном.

Как Колин и предполагал, вместе с рассветом вернулись и все проблемы, которые так хорошо скрывала ночь. Едва первые лучи солнца проникли в комнату через окно, которое он оставил незашторенным, Колин провел рукой по глазам, отодвинулся от Холли и стал неохотно одеваться. Затем он зашел в другую спальню и смял там постель, чтобы можно было подумать, что в ней кто-то спал. Прошлым вечером он ненадолго оделся, чтобы спуститься вниз и забрать еду, которую приготовила им миссис Фулсом. Колин был абсолютно уверен в том, что ни ей, ни ее мужу даже в голову не пришло подняться ночью наверх.

Наутро, снова спустившись вниз, граф приказал отнести Холли завтрак. Потом он помог мистеру Фулсому запрячь лошадей во взятый ими напрокат экипаж и привязать к нему сзади Кордельера и Мэрибель. Когда все было сделано, Колин задержался в конюшне.

Ну как он вернется в Бриарвью без жеребца?! Как разыщет животное, если понятия не имеет о том, как и где его искать? Что же касается Холли Сазерленд, то она может искать себе жениха и выйти замуж за достойного джентльмена — такого, у которого нет ужасного отца или семьи, погрязшей в несчастьях; такого, который не опустился до конокрадства в тщетной попытке спасти свой собственный мир от разрушения.

Сунув руки в карманы камзола, Колин постарался изменить выражение лица, чтобы стереть с него угрюмость перед возвращением в дом. Он вовремя сделал это, потому что, выйдя из конюшни, увидел, что мисс Сазерленд смотрит на него из окна спальни. Холли грациозно приподняла руку, и он подумал, что она хочет помахать ему, но вместо этого она, улыбнувшись, поднесла пальцы к губам.

Да, его губы все еще слегка ныли после их поцелуев, и он все еще чувствовал на них солоноватый и пряный вкус ее кожи.

Как бы плохо он ни поступил, прошлая ночь дала ему долгожданную передышку, он смог ощутить, что такое нормальная жизнь, — это были короткие, но драгоценные мгновения, которые другие мужчины воспринимают как должное. Однако Колин не стал раздумывать над тем, что значит для него ночь, которую он провел, держа в объятиях Холли Сазерленд. Как только они доберутся до Девоншира, он будет вынужден ее покинуть. Собрав людей, которым доверяет, он сразу же отправится на поиски жеребца.

Если этого жеребца вообще еще можно найти.

Холли, полностью одетая, встретила его на верху лестницы.

— Настаиваю на том, чтобы отправиться в путь верхом, — произнесла она вместо приветствия. — Попроси мистера Фулсома вернуть экипаж и лошадей. Мы быстрее преодолеем дорогу на Мэрибель и Кордельере.

— Нет, ты вчера получила травму, когда упала, — промолвил он. — Поэтому мы поедем в карете.

Бросив быстрый взгляд вниз, Холли задиристо вздернула подбородок и наградила его широкой улыбкой.

— На случай если ты не заметил, хочу напомнить тебе, что мои травмы не помешали мне прошлой ночью выполнять весьма рискованные акробатические этюды, — заявила она.