Шрифт:
* * *
«Господи, куда же ты пропала?» Нервничал, грустил, переживал. «Ну зачем за ужином сказала, Что устала ждать? Ну осерчал, Ну повысил голос, ну бывает! На работе дел невпроворот... И чего ей в жизни не хватает? Вместе, рядом... Скоро Новый год. Сходим в гости и на площадь к елке, Выпьем за удачу, за друзей. Ну чего ей надобно, дурехе? Нет, давай все так, как у людей! В паспорт штамп, какие-то там кольца... Ну к чему они? Не первый год Хорошо и слаженно живется! ...Вдруг она и вправду не придет?!» Обзвонил подруг, зашел к соседям, Выкурил полпачки сигарет. «Пусть появится! Я ей устрою дома Шоу под названьем «дома нет»! Ну а вдруг с ней что-нибудь случилось? Поскользнулась иль какой маньяк? Милая, куда же ты пропала! Что ж меня мучаешь ты так? Как один останусь я в квартире, Кто меня разбудит поутру, Встретит вечером и ночью обогреет, С кем гулять мы будем по двору?» Грустный пес уныло поднял морду, Завилял хвостом и вдруг вздохнул. «Ты считаешь, я не прав? Нашелся умник! Хорошо тебе: поел, уснул. Никаких забот. Вот это доля! Ладно, собирайся». В тот же миг Пес вскочил и радостно залаял, Лапой дверь едва не отворил. За порогом в инее, смешная, Женщина стояла, вся дрожа. «Глупая, куда же ты пропала?» — «На скамейке во дворе ждала». Чаем отогрел, шептал в постели: «Я тебе еще раз так уйду!» ...«С десяти утра прием. Во вторник», — Тормознул у загса поутру. * * *
– ...Я смотрела на эти руки И украдкой стирала слезы, — Спал любимый в моей постели. Я за ним, не меняя позы, Наблюдала, боясь тревожить, И ловила его дыханье, И казалось, ничто не сможет Изменить наше состоянье. Только счастье не было долгим... Годы птицами пролетели, Да вот как-то все чаще снятся Те далекие две недели. Ведь с тех пор на мужские руки Равнодушно смотреть не в силах... «...Спал любимый, она смотрела... Ей за семьдесят... Но сохранила В своей памяти каждую мелочь, Несмотря на годы разлуки!» ...Ночь сидела я у постели, На твои все смотрела руки, И украдкой стирала слезы, И тебя потерять боялась! Жаль, спасибо сказать старушке Как-то сразу не догадалась... * * *
– Я не смог ее рассмотреть, Сам себя за то наказал... Ах, какой же я был глупец, Что от счастья сам убегал. Оставляла тайком стихи — Я пижонил, читал друзьям, За другими всегда спешил, А она ждала по ночам. Но однажды ее предал... И судьба оказалась зла: Я другую вел под венец, Чтоб она меня предала. Провожала угасшим взглядом, Плечи вниз, на щеке слеза. Столько лет я был с кем-то рядом, Но не смог позабыть глаза. Жизнь не раз начинал сначала, И всего, что желал, достиг! ...Я ночами читал ее строки И прощенья просил у них. Как она, никто не любил, Не умел, как она, прощать, И никто меня так не ждал, И не смог, как она, понять! Как ее мне сейчас вернуть? Где ее мне теперь найти?! ...Я, наверно, не так уж плох, Если смог сохранить стихи. * * *
Пытаясь время скоротать однажды вечером, Я забрела в любимый свой «Гурман». За чашкой кофе там в углу сидела женщина, Дым сигарет вокруг, в глазах туман. Звучала музыка, но, словно отрешенная, Смотрела в темноту, что за окном. Мобильник на столе. Слеза соленая Сползала по щеке. Вертя брелком, Не замечала, как упала капля горькая И в чашке кофе растворилась. Лишь на миг Я оглянулась: радостные возгласы, Объятья, смех и фотовспышки блик. За суматохой сразу не заметила, Как женщина ушла... Лишь на столе Две чашки из-под кофе, счет оплаченный, Свеча задута. Призраком во мгле Казался дымный след. И я покинула Тот ресторанчик. Только вдруг в ночи Мне долго вспоминалась эта женщина И сизый дым погашенной свечи. Кофе «эспрессо» с каплями слез, Соль на губах с горечью бед, Привкус несбывшихся женских надежд — Списанный с жизни старинный рецепт. * * *
Дверь затворилась... Как же ей хотелось, Чтоб содрогнулись стены за спиной, Чтоб отлетела громко штукатурка! Чтоб гнев кипел не только в ней одной: Весь мир сплотился на ее защиту, Протеста ноту выставив тому, Кто обманул, предал, нашел другую! Не пожелать такого горя никому! «За что? Ведь я почти что полюбила... Он так настойчив был, я ночи не спала. А дочка? Та его боготворила! Он клялся, что любил...» Но что – слова? Не отпускала жуткая картина: В круговороте мелких завитков Лицо чужое на ЕЕ подушке, Сияющие пятна ноготков, Покрытых темным лаком! Одеяло Сползло на пол. Полуулыбка на губах. На ИХ кровати девушка дремала... Из ванной вышел: удивление в глазах. «Стара, как мир, история. Скучала, Вскочила в поезд и явилась по утру». ...Дверь затворилась тихо и без стука, Но подвела под прошлым жирную черту. Домой вернулась, отпустила няню И дочь сама до школы довела... «Три года жизни, – в голове вертелось. — Она его уж папочкой звала...» Водитель ждал у серого подъезда, Дверь приоткрыл учтиво: «Нам куда?» «Куда? – сама себя переспросила. Куда-нибудь. А лучше в никуда...» – Сначала в офис, разберусь с делами. – Вы б отдохнули, – проворчал. – Давно пора. Погода – дрянь... Ваш Зам (она: «Уволен!») Вчера сестру встречал – дождь лил, как из ведра. – ...Сестру?! – Не знали? Младшая сестренка Приехала немного погостить. Смешливая кудрявая плутовка, похожа на него. «Не может быть! ...Сестра?... О, Боже! Обо всем забыла!» — И тут же всплыл недавний разговор. «Он что-то говорил, я пропустила...» И на глазах зазеленел унылый двор. – Меняем планы: едем к визажисту! «Где телефон? Скорее бы включить!» – Как скажете! – водитель улыбнулся. Шеф в настроенье – сразу легче жить! Звонок пробился, высветился номер И окончательно от сердца отлегло. Встревоженно: – Родная, что случилось? Я сбился с ног! Да что произошло? – Все хорошо, родной. Прости за утро... – Постой, постой... Я понял почему... О, Господи, ну как я не додумал! Я виноват... – А я... тебя люблю! * * *
Снежная женщина – взгляд ледяной И хладнокровный неспешный контроль: В четкости фраз, в пожатии рук. ...Это прием или встреча подруг?! Как же случилось? И есть ли живой Дух в этой глыбе застывшей? За той Заиндевевшей белесой стеной? Словно покрытая корочкой льда... – Бред! Я не верю! Но ты ведь жива! Все очертания можно узреть, Надо тебя лишь немного согреть... Грозно обдало холодной волной. – Не прикасайся! – и шлейф за спиной Тихо шуршал. Оставались следы, Комья мгновенно замерзшей земли. – Ты заблуждаешься. Я умерла. Все, что ты видишь, лишь тень... И слова — Острые льдинки – сердито звеня, Были готовы поранить меня. – Может, могу я хоть чем-то помочь? – Ложь и предательство не превозмочь, — Молвила тихо. И только слеза Медленно так, застывая, сползла И вероломно разрушила миф. – Что же за рок тебя в жизни настиг? Где же твоя потерялась весна? – Вместе с моею любовью ушла. – Есть еще дети. За них и держись. – Лишь потому еще теплится жизнь. Звякнул мобильник – мой нужен совет. Я обернулась – ее уже нет. Лишь, как укор мне, мелькнул за углом След белоснежной машины. Кругом Птицы чирикали, вили гнездо, Пара вдали целовалась давно, И пробивалась повсюду трава. Что это было? Быть может, спала? Взгляд задержался на белом куске Ткани. От шлейфа? Иль все же во сне Все мне привиделось? Взгляд ледяной, Женщина с белой, застывшей душой... Не обижай, не предай, не убей, Не разлюби, возвращайся скорей! Словно молитву твержу, но вокруг Ширится белый заснеженный круг Статуй замерзших. Застывшая боль. Я уже знаю, что это – не роль. Кто-то их предал!.. И надо ползти, Чтобы согреться и душу спасти... * * *
– Моя любовь – безмолвный памятник былого, Застывших чувств покрытый пылью монолит. Упрятан в памяти. И тропками глухими Иду к нему, когда душа моя болит. В углу далеком, в чаще непролазной Почти нет звуков, сырость, темень, мгла... Мы где-то жизнью наслаждаемся земною, А вот любовь, увы, не дожила... На кладбище любви почти пустынно И лишь кресты, кресты... Им нет числа. Слышны шаги, вдали лицо мелькнуло И сгорбленная скорбная спина. Шел человек, воспоминаньями окутан. Соприкоснулись взглядами... И вдруг... «Любовь бессмертна! – жизнь провозгласила. — И, возродившись, начинает новый круг!» * * *
«Уж тает снег...» Я отрешенно наблюдаю, Как, перепрыгивая лужи на ходу, Спешит мужчина к подошедшему трамваю С цветами. Это ж надо! На беду Споткнулся, уронил букет и замер, Растерянно взирая, как вокруг Толпились люди, топали ногами. Что там цветы – и самого сомнут! В одну минуту выпачкали, смяли, Втоптали в грязь цветущую мечту. Закрылись двери. За спиной сигналят. Лишь целлофан трепещет на ветру. Бедняга, развернулся к тротуару, В последний раз на лужу посмотрел. Встречаюсь взглядом... И в глазах читаю: «Да лучше б я к трамваю не поспел!» И медленно, потерянно уходит. Но ведь его, наверно, кто-то ждет?... Я место скорби круто объезжаю И машинально двигаюсь вперед. И так досадно мне становится, и слезы Я сдерживаю из последних сил: «Зачем сегодня утром пошутила, Чтоб без цветов ко мне не подходил?!»