Ни скорбной слезы истеченье,

Ни груз недомученных дум.

Вот только б грехов отпущенье…

Да сам себе нравоученье

Читает оглядчивый ум.

И всё ему в чудо –

И ряска

Пруда, что оброс и зарос,

И выводок уток клювастых,

И дятел в подштанниках красных,

И вечер – по летнему ясный

И тихий,

Как этот погост…

*

Тебе приснилось, надо мной сбылось,

И нет душе ни крова, ни пристанища!

И потому так остро и так ранящее

Вздыхает зимний ветер, гол и бос.

И гнёт его к земле больной вопрос –

Как дым печной, он стелется и тянется:

Ну вот – уйдёт зима, а что останется

От вросших в снег дождей и летних рос?

Плодливы беды!.. И нестойкий лёд

Подтает, обнажив рубцы и язвы,

И даже что-то сдвинется, но разве

Земля очнётся, разве зацветёт?..

Она, скорей всего, продолжит бег

Вслед за тобой – среди кометной пыли,

Случайных айсбергов,

В глухой и тёмной силе

Тех чёрных дыр,

Где всё чужое – грех…

Где, не простив, нас всё-таки любили –

За дым,

За дождь,

За прошлогодний снег…

*

Дурная мысль ушла, но след останется

И будет ждать тебя – и крив, и крут…

Но что с тобой, с душой твоею станется,

Когда, взлетев, она опять обманется –

Ну пусть всего на несколько минут!..

Ещё недокалечена природа,

И мир живой пока не изведён,

И старая перечица – свобода,

Не углядев через полымя брода,

О бедствиях совсем иного рода

Трубит

С тобой почти что в унисон.

Но в синеве нетронутых отрогов,

В краю небес

Туман полуседой

Уже витает хмарью снеговой,

Встревоженный

Твоим согласьем с Богом

При вечном разногласии с собой…

*

Глухая осень –

Бренность и успенье…

Люблю твои замшелые стихи!

В них нет ни направляющей руки,

Ни назиданья нет, ни наставленья:

Усохших трав белёсое явленье,

Под утро иней, по ночам прогляд

Оплывших звёзд, опавший листопад,

Что стал ковром, прилипчивым и грязным,

Всю ночь с тобой толкующим

О разном,

Но более всего – о сотворенье

Спасительных и радужных надежд,

Из тех,

Которым будущего нет…

*

Душа – не знаю, тело – бренно,

А жизнь – да что там говорить! –

Ну, до нелепого мгновенна:

Спешит, сбивая в кровь колена,

Боясь не внять, недолюбить,

Недоуслышать, недовникнуть

В ту немоту, где старый клён

Скрипя дописывает книгу

Любовей, судеб и времён.

И всё летят,

Летают,

Тают

Резные письмена-листы,

И отдыхая погибают

Ветвей артрозные персты.

И хмель ложбин твоих,

И поросль

Лебяжьих трав,

И два крыла –

Зачем они? – их сберегла

Любовь для нас,

И всё же порознь,

Поврозь и порознь – ты и я –

Уже за краем бытия

Стоим –

И высь нас ждёт и пропасть,

И кто-то шустрый тычет пропуск,

И завершает вечна мгла

Свои небесные дела.

*

А для хотенья – возлюбим терпенье!

Ляжет прохлада, но ближе к ночи.

Очи раскроет луна-вдохновенье,

Да и поможет, хотя и не очень.

Надо мечтать, но не слишком сильно.

Грезить, но так, чтоб не застить очи.

Вот и роса на горячий ковыль, но

Только уже в завершенье ночи.

Нет у нас больше великих целей.

Нету нас больше.

И наши тени

Путают время, витают бесцельно,

Неразличимы в чреде поколений.