— Мы тут поспорили насчет суеверий, — опередив Петю, быстро ответил Паша. — Я вот верю в приметы, а Зуев — нет.

— Но я не… — воспротивился было Петя, однако Паша с силой стукнул его кулаком в бок. — Да-да, насчет суеверий. Не верю я во всю эту ерунду, — поняв смысл удара, подтвердил Петя.

— Я предлагаю ему на спор вызвать Пиковую даму, — продолжал Паша.

— Пиковую — чего? — Петя во все глаза воззрился на приятеля. — Какую еще даму?

— Вот эту. — Паша выудил из колоды карту, бросил на стол, потом достал из кармана зеркало и две свечки. — Маркер есть у кого?

Один из парней вытащил из кармана черный маркер, протянул Паше.

Тот быстро нарисовал на зеркале значок пик и тянущуюся к нему слева снизу вверх лесенку. Прилепив жвачкой зеркальце к оконному стеклу, он взял затем два граненых стакана, поставил в них свечки, зажег и установил импровизированные подсвечники перед зеркальцем так, чтобы свечки отражались в нем. Между свечками он положил карту с изображением пиковой дамы.

Как раз в этот момент в вагоне погасили свет. В купе, где горели только ночники и свечки, стало страшновато и таинственно.

— Готовы? — шепнул Паша.

И парни, придвинувшись поближе друг к другу, выдохнули:

— Ага!

— Тогда внимательно глядите в зеркало на отражение свечек и мысленно повторяйте за мной. — Паша вздохнул поглубже, три раза взмахнул руками и глухим утробным голосом проурчал:

— Пиковая дама, приди!

При этом он бросил быстрый взгляд на верхнюю багажную полку, но никто из попутчиков не заметил этого — все сидели, напряженно уставившись на зеркало и мерцающие в нем огоньки свечек.

— Пиковая дама, приди! — повторил Паша во второй раз, чуть громче. Наверху что-то шевельнулось, и тогда Паша быстро выкрикнул в третий раз:

— Пиковая дама, приди!

И тут случилось нечто настолько невероятное, что никто и никогда не поверил рассказам присутствовавших на этом сумасшедшем спектакле мальчишек.

Откуда-то сверху, из-под самого потолка, послышался странный нечеловеческий голос. Вначале он был тихим, тонким, но постепенно становился все громче, заполняя собой все пространство купе.

— Я иду-у-у! — выло под потолком неведомое чудовище. — Я уже ту-у-ут!

Тираду завершил оглушительный, похожий на взрыв хлопок.

— А-а-а! — заорали парни, вцепляясь друг в друга. — А-а-а! — Толкаясь, они выскочили из купе и помчались по коридору.

— Она там! — кричали они выбегающим навстречу взрослым и школьникам. — Она там!

— Да кто, кто она? — допытывались сонные, разбуженные шумом люди.

— Пиковая дама!

А в купе в это время Паша помогал «пиковой даме» слезть с верхней полки.

— Ну ты силен! — восхитилась Марина, когда они выскользнули в тамбур. — Давно уже так не веселилась! Как они заорали, а?

— Что вы, что вы, аплодисментов не надо, — скромно потупился маг и чародей. — К тому же ты и сама была на высоте. Выла просто блеск! Где это ты так научилась? И что это у тебя там так своевременно хлопнуло?

— Шарик. Там, наверху нашла, — она протянула Паше резиновые обрывки.

— Молодец, — похвалил он. — Так ты слышала, о чем мы с Зуевым говорили?

— Ага, — кивнула Марина.

— И записала?

— Все до последнего слова!

— А что теперь надо делать, поняла?

— Пока не очень. — Марина виновато пожала плечами.

— Ладно. Завтра после линейки объясню. Встречаемся в Беседке Влюбленных ровно в 11.00. Запомнила?

— А где это — Беседка Влюбленных? И откуда ты про нее знаешь? А, понимаю! Ясновидение!

— Вот именно! А теперь иди! — Паша подтолкнул девочку к выходу, но она медлила, переминаясь с ноги на ногу.

— Слушай… А ты и в самом деле на картах гадать умеешь? — спросила наконец она.

— В самом деле, — хитро усмехнулся Паша.

— Странно! Я думала, гадалки — только женщины. — Глаза девочки горели от любопытства.

— У нас, у цыган, все с пеленок гадают, и женщины, и мужчины, — объяснил Паша, взъерошив короткие черные волосы.

— Так ты — цыган?! — Марина замерла с открытым ртом.

— Ага. По прапрапрабабушке с материнской линии. Между прочим, с нее Пушкин Земфиру писал! — Серые глаза парня лукаво блеснули.

— Это какую Земфиру? Певицу?

— Иди спать, Семечкина! — Паша, смеясь, снова подтолкнул девочку к двери. — Классику читать надо!