У Берты возникло ощущение, что она и Эмма в последние годы жили на различных планетах, ибо она была совершенно лишена этих сведений.

— Я боюсь, что вам придется пояснить это.

— Я имею в виду борьбу между Вагнером и Брамсом. Представьте, вы молодой музыкант и вынуждены поддерживать либо одного, либо другого, горе вам, когда вы в стане противника. Ротт, так же как Малер и Вольф, был большим любителем Вагнера и учеником Брукнера в консерватории. Брамс считал Брукнера жуликом, думал, что его музыка будет забыта через несколько лет… Но если ваш муж работает на Малера, теперь он должен спросить его. Или, лучше, спросите Натали Лехнер-Бауэр. Я уверена, что она все еще сохнет по своему единственному и неповторимому.

— Да, — подтвердила Берта. — Я не сразу поняла, что вы знакомы и с ней.

— Видите ли, они все встречались в консерватории, — сказала Эмма. — А я потом общалась с ними через Виктора и его общество. Не могу сказать, что я зналакаждого из них. Во всяком случае, она — обильный источник информации по этим годам. Знает все сокровенные тайны. Как-нибудь постарайтесь выудить у нее о размолвке Малера с Вольфом из-за первоначального либретто. Это — сюжет для трагикомедии.

— Вольф тоже помешался, — пробормотала Берта. — Похоже, что это приобретает широкий размах.

Пока Вертен сидел на стуле вместе с Гроссом в кабинете инспектора Майндля в управлении полиции, его не покидало странное чувство повторения того, что ему однажды уже пришлось пережить. Они общались с этим представителем закона по поводу их предыдущего дела. Теперь обязательное изображение императора с бакенбардами-котлетками висело одно-одинешенько там, где когда-то красовались два портрета. Второй изображал человека, которого Вертен убил на дуэли, — того самого человека, что угрожал ему, Берте и всем, близким к нему. При одном воспоминании об этом он непроизвольно глубоко вздохнул.

Гросс и Вертен были удивлены, что на это совещание был также приглашен сухопарый, с ястребиным носом, сыскной инспектор Бернхардт Дрекслер. Они получили вызов на эту встречу телеграммой ранним утром.

— Рад вновь видеть вас, господа, — провозгласил Майндль, его глаза за стеклами пенсне были направлены только на Гросса. Он был хорошо одет; его легкий костюм угольного цвета сидел настолько хорошо, как будто его сшил сам Книзе. Несмотря на это приветствие, Майндль никоим образом не выказывал радостного вида. Чисто выбритый и с румяными щеками, инспектор выглядел почти что херувимом за своим массивным столом из вишневого дерева. Рассерженным херувимом, если судить по его поджатым губам.

На то у него была причина, как подозревал Вертен, ибо человек, которого он сразил на дуэли, был покровителем Майндля, его наставником, его благодетелем. После смерти этой могущественной особы карьера Майндля застопорилась; в начале года его обошли должностью главного инспектора. Но Вертен чувствовал, что дело было не только в этом.

— Похоже на то, что вы опять прибегаете к помощи венской полиции. — Тон Майндля был настолько насыщен иронией, что смахивал на зубовный скрежет. — Я имею в виду, конечно, — продолжал Майндль, — дело господина Малера. Князь Монтенуово желает, чтобы мы позаботились о постоянной безопасности и добром здравии директора Придворной оперы.

— Я счел настоятельно необходимым поставить князя в известность о нашем расследовании, — промолвил Гросс в попытке умилостивить этого похожего на эльфа человека. Но его уловка не прошла.

— Верно, — процедил Майндль сквозь сжатые губы. — Однако же, памятуя прошлую историю, с вашей стороны было бы чрезвычайно любезно в первую очередь обратиться ко мне.

Вертен почувствовал, как Гросс заерзал на стуле рядом с ним.

— И что же вы бы сделали, инспектор? — вопросил Гросс. — Сказали бы мне, что смерть фройляйн Каспар — дело случая, и предложили вернуться с более убедительными свидетельствами непосредственного покушения на Малера?

Сыскной инспектор Дрекслер прочистил горло коротким кашлем — бессознательное подтверждение того, что он именно так бы и поступил при получении информации от Гросса.

— Я сомневаюсь даже в том, что смерть этого несчастного скрипача, Фридриха Гюнтера, возбудила бы ваш интерес, инспектор, — продолжил Гросс.

— Теперь-то мы никогда не сможем утверждать этого, не так ли? — отпарировал Майндль. — Но давайте не будем обвинять друг друга. Нам явно предстоит сложная задача. Дрекслер ознакомил меня с фактами по делу на сегодняшний день.

— Включая покушение на жизнь Малера на прошлой неделе? — поинтересовался Вертен.

Майндль не сводил взгляда с Гросса, умышленно игнорируя Вертена.

— Да, нам сообщили об этом несчастном случае наши коллеги из Бад-Аусзее.

— Тормозной тросик был явно подрезан, — возразил Вертен. — Поэтому это никак нельзя назвать несчастным случаем.

Майндль наконец-то устремил свой взор на Вертена.

— Я неверно выразился. Не несчастный случай.