Если бы положение мое не было столь волнующим, я смеялся бы над собой. Кто бы мог подумать, что когда–нибудь я стану прыгать от радости оттого, что на моей голове опять полно волос, и оттого, что в меня влюбилась красивая девушка?

В следующее мгновение я все–таки подпрыгнул. Но не от радости. Кто–то у меня за спиной издал ослиный крик. В этом «и–а» ошибиться было невозможно. Я обернулся и увидел отливающую золотом фигуру Поливайносела, галопом мчащегося к нам. Нас еще разделяло немало людей, но они с воплями разбегались в разные стороны, открывая ему дорогу. Цокот его копыт по асфальту перекрывал их крики. Когда он нас догнал, то взревел:

— А что теперь, дружочек? Что теперь?

Как только он поравнялся со мной, я упал ничком. Он бежал так быстро, что не смог остановиться вовремя. Как он ни упирался копытами, чтобы сохранить равновесие, это ему не удалось. Да тут еще его подтолкнула Алиса. Он опрокинулся, повалив вместе с собой бутылки, корзины с фруктами и кукурузой и клеточки с цыплятами, которые вывалились из рук окружавших нас людей. Визжали женщины, катились корзины, билось стекло, пищали цыплята. Поливайносел затерялся где–то в общей свалке.

Алиса и я продрались сквозь толпу, завернули за угол и помчались по Вашингтон–стрит, которая шла параллельно Адамс–стрит. Здесь народу было гораздо меньше, но все–таки это было лучше, чем ничего. Пройдя квартал, мы снова услышали вопль Осла, кричавшего:

— Дружочек, и что теперь? Что же теперь, дружочек?

Я мог бы поклясться, что он скачет к нам. Однако вскоре голос его стал утихать, а затем не стало слышно и цокота его копыт.

Изрядно попотев, мы вышли к началу Вашингтон–стрит. Здесь мы увидели, что три моста через Иллинойс разрушены. Один местный житель объяснил нам, что Махруд их разрушил молнией в одну ненастную ночь.

— Он не хотел, чтобы его беспокоили, переправляясь на другую сторону, — сказал он, сделав характерный жест. — Все, что когда–то было Восточным Онабаком, теперь принадлежит владельцу Бутылки.

Его слова подтвердили то, что я уже заметил раньше. Эти люди, хотя и лишенные каких–либо сдерживающих начал, во всем остальном сохранили в себе достаточно страха, чтобы предоставить высшим божествам большие возможности для уединения. Что бы ни передавали его жрецы, этого было достаточно, чтобы люди оставались счастливыми.

Когда мы вышли к началу Главной Улицы, которая упиралась прямо в Иллинойс, мы стали подыскивать место для отдыха. Мы оба чертовски устали. Вот–вот наступит рассвет. Нам нужно было немного поспать, если мы хотели полностью восстановить силы для очередного дня.

Правда, сначала нам пришлось понаблюдать за Источником. Это была тонкая линия Варева, которая подымалась из Бутылки, установленной где–то за вершинами утесов на другой от Онабака стороне реки. Оканчивалась она посреди речных вод. Опускающаяся луна высвечивала на ней все цвета радуги. Как получался этот фокус, я не знаю, но это было одним из самых красивейших зрелищ, которые мне доводилось видеть.

Размышляя над тем, как удается стабилизировать положение этой линии Варева, я сообразил, что благодаря этому стабильному положению очень легко отыскать Бутылку. Нужно следовать за струей к Источнику. Он находился в полутора милях отсюда. Затем следует уничтожить Бутылку, устранив, таким образом, Источник могущества Быка. После этого просто сесть и ждать, когда морские пехотинцы с планеров не начнут покорения Онабака.

Все было так просто.

Мы поискали еще немного и наконец нашли отличное место в парке на берегу, где можно было бы хорошо отдохнуть. Алиса, примостившись уютно у меня на коленях, проговорила:

— Дэн, мне ужасно хочется пить, а тебе?

Я признался, что меня тоже мучит жажда, но что нам надо терпеть. Затем, через минуту, я спросил:

— Алиса, после того как ты возьмешь пробу, ты намерена тотчас же отправиться назад, в штаб?

— Нет, — ответила она, целуя мне грудь. — Я останусь с тобой. Мне так хочется посмотреть, какие волосы у тебя отрастут, прямые или курчавые. И больше не говори мне об этом.

— Не буду. Но пока мы выполним свои поручения, мы еще как следует настрадаемся от жажды.

В глубине души я был удовлетворен. Раз она захотела остаться со мной, значит, мои отрастающие волосы вовсе не были препятствием на пути нашей любви. Может, это было настоящее чувство, а не результат травмы или какого–то потаенного комплекса. Может быть…

И вот я в таверне в маленьком городишке Кронкруаксин в Ирландии. Только что я выполнил предсмертное желание моей матушки навестить ее мать, а мою бабку, которая еще была жива, когда я ступил на борт самолета, отправляющегося в Ирландию, и умерла в тот день, когда моя нога коснулась зеленого ковра родины моих предков.