— А они не проверяли эти пробы?

— Их невозможно было найти. Скорее всего, бутылочки утонули вместе с ним, когда лодка опрокинулась.

Галерс нахмурился:

— А почему она перевернулась? И если он был так близко к толпе, а люди стояли всего лишь по пояс в воде, то почему он не мог просто выбраться на берег?

— В этом–то и вся нелепость, док. Мы все смотрели на коронацию Девы Озера — это была, между прочим, Дебби, — когда услыхали крик. Мы обернулись и увидели, что лодка накренилась и Джинас падает в воду… Он, очевидно, сразу же захлебнулся, потому что больше не появился на поверхности. Мы бросились обшаривать дно озера и вскоре нашли его тело в самой глубокой части…

— Каково же было заключение расследования?

— Утонул, чтобы покончить с собой. По их мнению, он должен был плыть под водой как можно дальше от толпы и как можно глубже.

— А кто принимал участие в расследовании?

— Старейшины ремонтов, естественно, и агент «Саксвелла».

— Вы проходили свидетелем?

— Конечно, но я не мог показать многого, так как почти ничего не видел. Большая часть происходящего была не видна из–за толпы. Спасать Джинаса поплыло очень много людей.

— И на таком мелководье не были найдены бутылочки?

— Нет. Было выдвинуто предположение, что во время спасания их оттолкнули ногами на более глубокое место.

Макгоузи замолчал на некоторое время. У него был такой вид, будто он еще мог кое–что добавить, но не решался, с чего начать.

— Послушайте, док, — наконец произнес он. — Вы, похоже, довольно приличный парень. Я понял это еще на Луне. И я заметил несколько вещей, которые, как кажется, вы постарались скрыть от других. Во–первых, вы по уши влюбились в Дебору Эверлейк, по–моему, это всем ясно. И в первую очередь капитану. Его отношение, правда, к вам при этом не изменилось, так как невозможно стать еще более суровым и недружелюбным, чем он есть. И кроме того, он не позволит никому узнать, что им могут владеть какие–то новые чувства. И все же он теперь, хотя и тайком, но глаз с вас не спускает.

Но я не это собирался вам сказать. Так вот, док, эта Дебора чертовски хорошенькая девка, не так ли? О’кей. Ау вас не вызывает удивления, почему это команда избегает такую милашку?

Марк открыл рот от недоумения.

— Я здесь не так давно, чтобы успеть это заметить — если это на самом деле так. Но почему они должны за ней волочиться? Ведь она дочь капитана!

Первый помощник ухмыльнулся и произнес:

— Вам еще предстоит многое узнать об астронавтах, док. Можно ли себе представить одну красивую девушку на корабле в компании с двадцатью мужчинами, которые по нескольку месяцев не видят других женщин и тем не менее не обращают на нее внимания? Более того, эти мужчины даже не разговаривают с ней. Или если и разговаривают, то держатся от нее на некотором расстоянии.

Марк покраснел и сжал кулаки.

— И…

— Не торопитесь, приятель, — оборвал его Макгоузи. — Я не собираюсь обижать вас, я просто–напросто излагаю факты. Если вы не хотите кое–что узнать, то я лучше помолчу.

— Давайте–ка дальше, — Галерс подался вперед.

— Ну ладно, если честно, то от этой красотки воняет… О, о, какой темперамент!!! А вы помните тот вечер, когда впервые увидели ее? Вы попросили свою помощницу понюхать ее дыхание, не пахнет ли от нее ацетоном? И что она вам сказала? Она ответила, что все, что она обнаружила, это запах рыбы. А если бы вы спросили у остальных членов экипажа, то мы бы сказали, что из каюты Дебби всегда разносится резкий, неприятный запах рыбы и что от нее разит треской.

Макгоузи немного помолчал.

— Конечно, — продолжал он, — я понимаю, что от этого можно запросто сойти с ума. Но я говорю вам это для вашего же собственного блага.

Врач разжал кулаки и проронил:

— Я знаю это, но от этого легче не становится.

— А почему вас это должно так ранить? Если бы она сломала ногу и я бы сказал всем об этом, вы бы на меня сердились? А ведь с ней сейчас происходит что–то неладное, и от этого от нее непрестанно разит рыбой. Разве она виновата в этом? Боже всемогущий! Неужели мне, док, читать вам лекцию об этом?

— Вся разница в том, что это касается меня лично!

— Да, понимаю. Именно поэтому я вам все это и рассказываю. Так вот, послушайте, Дебби не единственная в своем роде. Если бы у вас была возможность принюхаться, вы бы узнали, что и от капитана точно так же пахнет.

— Что?

— Если верить тем, кто знает его давно, он пахнет так уже много лет.

Глаза Галерса засверкали.

— А сколько времени страдает этим Дебби?

— Я впервые заметил это… э, где–то около двух с половиной месяцев тому назад.

— Даже так?

Теперь пришел черед удивиться Макгоузи.

— Что такое, доктор?

— Нет, ничего. Пока что я еще ничего не могу определить. Я хотел бы у вас еще вот что спросить, Мак. Какой была Дебби перед тем, как у нее появилась… эта неприятность?

— Вы бы ее ни за что не узнали, док. Она была такая яркая, красивая, полная задора и смеха. Это правда, что она не допускала никаких вольностей со стороны мужчин. Но она с удовольствием брала на себя роль младшей сестры. И, что поразительно, большинство членов экипажа именно так к ней и относилось. Конечно, иногда какого–нибудь негодника прорывало, но тут уж мы сами заботились, чтобы он держал себя в руках.