В работах основоположников марксистско-ленинской философии роль скептицизма не сводилась лишь к той его исторической форме, которая ведет к сомнению в возможности познания объективной истины, к агностицизму. К.Маркс, Ф.Энгельс, В.И.Ленин утверждали, что материалистическая диалектика включает в себя момент отрицания, только здесь отрицание выступает в виде критического отношения к различного рода заблуждениям человеческого ума. Ф.Энгельс, описывая, как один из адептов спиритизма, английский естествоиспытатель Уильям Крукс приступал к исследованию спиритических явлений с помощью целого ряда физических и механических аппаратов, законно спрашивал при этом: «…взял ли он с собой главный аппарат, скептически-критическую голову, и сохранил ли его до конца в пригодном для работы состоянии» [126] .

Если скептицизм трактовать как концепцию, ставящую под сомнение только реальность объективного мира и возможность его познания, то невольно напрашивается вывод, что скептицизм характерен лишь для философии при рассмотрении ее основного вопроса. Однако в таком случае неправомерно сужается сфера действия скептицизма, поскольку на самом деле он распространяется и на факты сознания, и на нормы обыденной жизни, проявляется в науке, философии и других областях духовной культуры.

В марксистской философской литературе отмечается положительная роль отдельных форм скептицизма, которые ученые определяют как «рациональный», «методологический», «научный», «творческий». Суть последнего составляет критический, творческий подход, который существенно отличается от абстрактного отрицания: просто отрицать ту или иную точку зрения — значит говорить, что она неверна; критиковать ее — значит указывать на причину ее ошибочности, обосновывать свое утверждение, искать и находить пути к правильному решению [127] . Творческий характер такого подхода проявляется прежде всего в соблюдении меры отрицания.

Полное категорическое отрицание не есть творческая критика, так как отрицательные суждения высказываются при этом с той же некритической уверенностью, какая свойственна догматизму. Абсолютное и категорической отрицание («критицизм»), отмечал В.И.Ленин, есть «худший догматизм» [128] . Сомневаться во всем и верить всему — две одинаково ошибочные позиции; та и другая избавляют человека от необходимости размышлять. Они являются не результатом творческих усилий мыслителя, а скорее выражением усталости мысли, ее бессилия перед сложными и трудными вопросами познания и жизни.

Критический подход («творческий скептицизм») выступает важнейшим элементом научного диалектического метода. В понятие научного метода включаются соображения не только о том, каким он должен быть, но и о том, каким он быть не должен. В данном случае уместна аналогия с приемами обучения языку. Лингвисты учат тому, как нужно говорить или писать, и предостерегают от того, как не следует этого делать. В таком случае отрицание выступает моментом положительной характеристики метода научного познания, формой проявления диалектического отрицания.

Вообще в научном познании утверждение тесно связано с отрицанием. В исследовании явлений важно знать не только то, что есть, было или будет, но и то, чего нет, каких явлений или фактов не обнаруживается, чего в принципе быть не может. При этом отрицание выступает как одно из оснований утверждения. Например, закон сохранения энергии является не только обобщением фактов сохранения энергии в замкнутых системах, но и отрицанием попыток построить вечный двигатель. Теория относительности одним из оснований имеет отрицание абсолютного движения как экспериментально недоказуемого.

Критический подход играет в целом положительную роль в освоении наукой мыслительного материала прошлых эпох, поскольку каждый новый шаг в познании, опирающийся на достигнутые результаты, при ассимиляции этих результатов необходимо предполагает их критический анализ и творческое преобразование. Что это значит?

В каждую историческую эпоху научная мысль располагает в качестве исходной предпосылки определенным мыслительным материалом, доставшимся ей от предшественников. Его содержание неоднородно. Наряду с системой объективного знания в нем есть и иррациональные представления, и заблуждения. Содержание и причины ошибок, заблуждений, сопутствующих познавательной работе человеческого ума, могут быть самыми разными. Здесь и историческая ограниченность познания, и некритическое отношение к происходящим событиям, и недооценка потребности познания в выявлении причинной обусловленности явлений, и аитиисторизм, и шаблонность мышления, и т. п.

Элементы образа мышления, передающиеся из поколения в поколение как относительно самостоятельные, становятся своеобразными традициями, которые играют большую роль в жизни людей, формируя их мысли и чувства. Роль традиций в процессе развития познания противоречива: одни традиции препятствуют этому развитию, другие способствуют ему. Традиция, которая с изменением породивших ее действительных отношений теряет свою основу, но продолжает функционировать, становится великим тормозом, силой инерции в истории (Ф.Энгельс).

Отрицательная роль устаревших традиций проявляется не только в обыденных представлениях человека, но и в сфере научного мышления. Известно, что система Птолемея продолжала занимать умы некоторых ученых и после открытий Коперника.

Копернику было трудно победить Птолемея не потому, что логические выводы последнего были неопровержимы, а его собственная логика слаба. Доводы Птолемея не были серьезными, но мощной опорой его геоцентрических взглядов служил широко распространенный тогда примитивный эмпиризм, видение «своими глазами». И даже прогрессивно мыслящие ученые того времени не сразу приняли новую теорию. Так, Ф.Бэкон считал гелиоцентрическую теорию Коперника надуманной концепцией, очередным натурфилософским построением.