— У декана возникло подозрение, что ты говоришь правду, что наши отношения действительно строились на взаимном согласии, а я пытаюсь спасти твою репутацию. Он вовсе не хотел отпускать нас с миром. Потому я послал тебе то электронное письмо.

— Жестокое письмо.

Габриель сдвинул брови:

— Знаю. Но поскольку я посылал его со своего университетского адреса на твой университетский адрес, то думал, ты догадаешься, что это не более чем шоу. Разве я когда-нибудь разговаривал с тобой подобным образом?

Джулия ответила сердитым взглядом.

Габриель вздрогнул.

— Я хотел сказать: после того, как я узнал, кто ты, разве я говорил с тобой подобным образом?

— Неужели администрация университета могла потребовать, чтобы ты прекратил общаться со мной?

Габриель пожал плечами:

— Могла. Мы все опасались, что Криста подаст иск. Вот Джереми и подумал: если я уйду в отпуск, он постарается убедить Кристу не подавать иск. Это ему удалось. Но мне он недвусмысленно заявил: если только он обнаружит, что я продолжаю видеться с тобой, то помогать мне больше не станет.

— Это же шантаж.

— Это университетский мир. Если бы Криста осуществила свою угрозу, репутации кафедры был бы нанесен серьезный ущерб. Возможно, непоправимый. Джереми лишился бы возможности приглашать на работу высококлассных специалистов. Приток студентов и аспирантов тоже сократился бы. О кафедре стали бы говорить как о месте, где никто не застрахован от домогательства. Я не меньше, чем Джереми, хотел избежать этого скандала. Мне была невыносима сама мысль, что тебя могут вызвать свидетельницей в суд. — Габриель несколько раз прочищал горло. Рассказ давался ему с трудом. — Я согласился на все условия. Декан и Джереми пообещали в конце семестра пригласить тебя на беседу и проверить, выполняю ли я данное обещание. Пойми, у меня не было иного выбора.

Джулия теребила складки платья.

— И все-таки почему ты мне ничего не сказал? Почему не потребовал сделать перерыв, чтобы объяснить мне, что к чему? Габриель, мы же с тобой были парой. Мы должны были действовать вместе.

Он с трудом проглотил ком в горле.

— А ты представь дальнейший ход этого судилища, если бы я отвел тебя в сторону и стал объяснять, что к чему.

— Я бы не позволила тебе проходить через все эти унижения.

— В этом я не сомневаюсь. Но я не хотел, чтобы из-за моих ошибок и промахов ты потеряла все. Я бы такого не пережил. Я лишь надеялся, что когда-нибудь ты меня простишь.

Джулия оцепенела.

— Ты собирался рискнуть всем ради спасения меня, думая, что я могу тебя не простить?

— Да.

Глаза Джулии налились слезами, которые она спешно смахнула.

— Жаль, что ты мне тогда не сказал ни слова.

— Мне самому жаль, но я пообещал Джереми, что буду держаться в стороне. Пока он еще находился в зале, я попытался поговорить с тобой, но Джон и Сорайя без конца вмешивались в наш разговор.

— Я знаю, но…

— Пойми, — перебил ее Габриель, — если бы я тебе сказал, что мы расстаемся лишь на время, декан и члены комитета сразу прочли бы это на твоем лице. Они посчитали бы меня лгуном. А я дал им слово.

— Однако ты собирался его нарушить.

— Да. И нарушил. — Габриель замолчал и уставился в пространство.

— Габриель, получается какая-то бессмыслица. Ты надавал обещаний Джереми и членам комитета и тут же стал эти обещания нарушать. Положил учебник в мой ящик. Написал мне послание…

— Я собирался сделать больше. Хотел написать тебе электронное письмо и объяснить, что мы расстались лишь до конца семестра, а как только ты окончишь магистратуру, наши отношения возобновятся. Конечно, если я тебе по-прежнему буду нужен. — Голос Габриеля дрогнул. — Но я знал, что за тобой будут пристально наблюдать. Лицемерить ты не умеешь, и когда декан вызовет тебя на беседу, он все поймет. Я этого боялся.

— Что за чепуха?! — взвилась Джулия. — Ты мог бы послать письмо на мой частный адрес, все объяснить и попросить, чтобы я разыгрывала из себя несчастную. Большим актерским талантом я не обладаю, но уж эту роль сыграла бы.

— Были и другие… факторы.

Джулия закрыла глаза.

— Когда в зале я зацепилась и упала, мне показалось, что ты посмотрел на меня с ненавистью. Твой взгляд был полон отвращения.

— Джулия, умоляю. — Габриель схватил ее руку и прижал к груди. — Мой взгляд действительно был полон отвращения, но к себе самому и к этому идиотскому разбирательству. Клянусь, к тебе этот взгляд не имел никакого отношения.

Джулия успокоилась не сразу. Сказались и последствия шока, и тревога, и облегчение, поскольку она получила ответы на мучившие ее вопросы. Но самые важные вопросы пока оставались без ответа.

— Я ненавижу себя за то, что вновь заставил тебя плакать, — печально вздохнул Габриель, гладя всхлипывающую Джулию по спине.

— Мне пора домой, — сказала она, вытирая слезы.

— Ты можешь остаться здесь, — предложил Габриель, выжидающе глядя на нее.

Джулию обуревали противоречия. Если она останется с ним, то не сумеет сказать всего того, что должна сказать. Возвращение домой — в темную холодную квартиру — казалось ей трусливым бегством. Джулия хорошо знала: стоит ей лечь и прижаться к нему, как тело и сердце мгновенно перетянут ее разум на свою сторону.