Пол смотрел на нее и уже не улыбался.

— Я и не говорил, что ты кисейная барышня. Но след на твоей шее оставил не грабитель. Это больше похоже на попытку изнасилования. Даже за то короткое время, что мы с тобой знакомы, тебе угрожали несколько человек. Ты и сама это знаешь. Криста, профессор Пиранья, Эмерсон…

— Это совсем другой случай.

— Ты заслуживаешь лучшей участи, чем быть чьей-то боксерской грушей. — Он говорил тихо, и от этого Джулию пробрала дрожь. — Я бы никогда не обращался с тобой вот так.

Джулия молча смотрела в его добрые карие глаза, мечтая, чтобы Габриель задержался.

Пол засунул руки в карманы пальто. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу.

— Я иду в сторону Янг-стрит. Друзья пригласили на обед. Если хочешь, идем со мной.

— Я и так почти весь день провела вне дома. Мне пора домой.

— Жаль, — кивнул Пол, — я опаздываю, а то проводил бы тебя. Тебе нужны деньги на такси?

— Спасибо, не надо. У меня есть. — Джулия подтянула перчатки. — Ты хороший друг, — сказала она.

— До встречи. — Пол невесело улыбнулся и зашагал прочь.

Джулия повернулась к стеклянным дверям магазина. Габриеля по-прежнему не было.

— Джулия! — окликнул ее Пол.

— Что?

— Будь осторожна, хорошо?

Она кивнула, махнув ему рукой. Больше Пол не оборачивался.

Джулия резко проснулась. Было два часа ночи. Она лежала в кровати Габриеля. Вокруг было темно. Она лежала одна.

Габриель вернулся почти сразу же после того, как она простилась с Полом. Если он и видел их встречу, то не сказал об этом ни слова. Правда, в ресторане он был непривычно тих. Вечером, когда Джулия собралась спать, он поцеловал ее в лоб и сказал, что скоро тоже ляжет. Прошло уже несколько часов, а он по-прежнему не ложился.

Джулия на цыпочках вышла в коридор. Везде было темно, только из-под двери кабинета Габриеля выбивалась полоска света. Джулия замерла, прислушиваясь. Наконец, услышав стук компьютерных клавиш, она нажала ручку и вошла.

Мало сказать, что Габриель удивился, увидев ее. Он быстро повернулся к ней, и его глаза за стеклами очков сощурились. В них Джулия уловила какую-то тревогу.

— Ты почему не спишь? — Он порывисто встал, опустив массивный оксфордский словарь на кучу бумаг, разбросанных по столу.

— Да вот проснулась.

Джулия смотрела на свои голые ноги и шевелила пальцами, ощущая шершавую поверхность персидского ковра.

— Что-то случилось? — спросил Габриель, быстро подойдя к ней.

— Я проснулась. Тебя рядом нет. Я заволновалась.

Габриель снял очки и взялся за свои веки.

— Я скоро лягу. Просто нужно было кое-что срочно сделать.

Джулия встала на цыпочки, собираясь поцеловать его в щеку и уйти.

— Идем. Я тебя сам уложу. — Габриель взял ее за руку и повел по темному коридору в спальню.

Из спальни исчезла массивная кровать в средневековом стиле, темная мебель и шторы льдисто-голубого цвета. Габриель нанял интерьерного дизайнера, поручив тому создать подобие спальни, какая у них была на вилле в Умбрии. Стены стали кремовыми, а центр комнаты заняла другая массивная кровать, но уже с балдахином и прозрачными занавесками. Джулии понравились перемены и вдохновение, двигавшее Габриелем. Комната из его спальни стала их спальней.

— Приятных тебе снов.

Габриель почти по-отечески поцеловал ее в лоб и вышел, плотно закрыв дверь.

Джулия заснула не сразу. Чувствовалось, Габриель что-то скрывает от нее. Но что? И как ей быть? Потребовать у него ответа или просто довериться ему? Так и не найдя удовлетворительного решения, Джулия забылась беспокойным сном.

Пол не мог уснуть. Будь он натурой экзальтированной, то назвал бы свое состояние как «темная ночь души». Но он вырос на вермонтской ферме, в условиях, не способствовавших экзальтации. Его обед с друзьями по команде регбистов затянулся. За разговорами и пивом Пол на время забыл о Джулии, но потом перед его глазами сразу же встал след от укуса, который он видел на ее шее.

У Пола были четкие представления о том, как мужчина должен обращаться с женщиной. В основном они сложились под влиянием родителей. Его отец и мать не были сентиментальны и внешне не очень-то проявляли свои чувства друг к другу. Но между ними всегда существовало взаимное уважение. Мать говорила Полу, что он должен относиться к девушкам как к леди. Того же требовал от него и отец. «Если только я услышу, что ты грубо обошелся с какой-нибудь девчонкой, ответишь за это сполна», — говорил ему Норрис-старший.