Правда, был у Михаила Илларионовича один серьезный недостаток. Если верить Ланжерону, таким недостатком Прозоровский считал молодость Кутузова — всего-то 64 года!

Со вступлением в должность фельдмаршала А. А. Прозоровского начались длительные и сложные переговоры о мире. Новый главнокомандующий, выполняя повеление императора, настаивал на сохранении режима оккупации русскими войсками Молдавии и Валахии и прекращении Турцией военных действий против Сербии, повстанческая армия которой овладела Белградом.

В конце июля или, может быть, в самом начале августа Платов с донскими полками прибыл в Молдавскую армию. Вот каким запомнился атаман графу Александру Федоровичу Ланжерону:

«Платов, хотя еще по-прежнему храбрый, не был уже так деятелен, как раньше. Состарившийся и утомленный продолжительной опалой… он уже не имел прежнего усердия и свежести ума, но все-таки сохранил еще все наклонности казака.

Это был человек корыстолюбивый, не особенно щепетильный в способах приобретения денег, которые он, вместе со скопленными им на Дону богатствами, помещал чуть ли не по всем банкирским конторам в Петербурге. Наконец, будучи без всякого образования, он был совершенно неспособен командовать регулярными войсками, к которым питал глубочайшее презрение; к тому же он был нелюбим и казаками за свою двуличность царедворца, которую особенно явно проявил при князе Потемкине.

Платов и его казаки вошли в моду в Петербурге, где всегда ко всяким событиям относятся уж слишком пристрастно. Правда, казаки хорошо послужили в Прусскую кампанию, но их успехи слишком превозносили…»

Эта характеристика, по замечанию редакции журнала «Русская старина», «далеко не беспристрастна». Для нас она интересна прежде всего тем, что Ланжерон, по-видимому, первым указал на неспособность Платова «командовать регулярными войсками» и его «глубочайшее презрение» к ним. Позднее на этом будут настаивать другие современники и потомки. Ошибочность такого мнения вполне обнаружилась уже на полях сражений в Пруссии. Подтвердится она и в будущем.

Что касается корыстолюбия и богатств Платова, то об этом у нас еще будет возможность поразмышлять. А вот царедворцем атаман, конечно, был. Против этого возражать трудно.

Пользуясь затишьем в военных действиях, М. И. Платов часто покидал армию. Почти весь август он провел на Дону. Накануне нового 1808 года атаман снова приехал в Черкасск, на этот раз «по надобности важной».

Как известно, Матвей Иванович покинул Дон в декабре 1806 года, когда отправился в Петербург, а затем в Пруссию. Он был уверен, что оставил Дон на преданных ему людей. Правда, наказным атаманом государь утвердил Андриана Карповича Денисова, но тот скоро отпросился на фронт, уступив власть Андрею Дмитриевичу Мартынову, шурину Платова. Непременными членами войсковой канцелярии были генерал-майоры Семен Иванович Курнаков и Евтей Иванович Черевков. Первый состоял с ним в родстве, а второго он сам рекомендовал на должность, ибо знал его как исполнительного офицера еще со времени второй войны с Турцией.

Трудно сказать, почему Черевков переметнулся в стан противников Платова, но на заседании войсковой канцелярии он провалил одно из предложений атамана, чем немало удивил его.

Можно, пожалуй, согласиться с мнением апологетов Платова, что Матвей Иванович в общем-то был человеком не злопамятным: даже явных противников всякий раз представлял к наградам, давая им лестную характеристику. А вот посягательства на свою власть атамана не простил — от недругов избавился, назначив очередные выборы в канцелярию.

Сразу после Нового года с ближних и дальних станиц и хуторов в Новочеркасск съехались старшины. Платов всех пригласил к себе на обед, во время которого грубо отчитал неблагодарного Черевкова и пригрозил ему расправой. Сам Евтей Иванович на прием не явился, удалившись в свое имение, откуда демонстративно прислал прошение об отставке. Матвей Иванович отставку принял. Пострадали даже асессоры, поддержавшие опального генерал-майора. Атаман не допустил их к очередным выборам.

Расправившись с противниками, Платов занялся решением семейных проблем. 26 января он устроил свадьбу дочери Анны Матвеевны с войсковым есаулом Константином Ивановичем Харитоновым. Венчали молодых четыре священника, протоиерей и дьякон в соборной церкви Старо-черкасска при большом стечении народа. Вечером город, разжалованный в станицу, осветила иллюминация, загрохотали пушки.

«Я сие от роду впервые вижу — и столько народу, и соборное бракосочетание», — записал в дневнике священник Василий Рубашкин, пораженный зрелищем.

Скоро Платов вернулся в Молдавскую армию, где оставался почти весь 1808 год. Военные действия не велись. Его казаки охраняли границу от Силистрии до Галаца.

После эрфуртского свидания двух императоров Россия избавилась от посредничества Франции в переговорах с Турцией и получила согласие Наполеона на присоединение Молдавии и Валахии.

Переговоры продолжались. Стало ясно, что Турция не согласится на уступку России Дунайских княжеств, не испытав силу оружия. Император Александр приказал князю Прозоровскому готовиться к решительному наступлению, однако пока не спешить, ожидать, не подадут ли турки повода для возобновления военных действий.

Турки вели себя спокойно. Прозоровский решил ускорить развитие событий, дав Платову секретное предписание спровоцировать их на нарушение перемирия. Атаман справился с поручением и скоро укатил в Петербург, куда прибыл не позднее 13 февраля 1809 года. На следующий день он включился в размеренный ритм придворной жизни.