Шрифт:
Впереди замаячила кряжистая фигура, и Геннадий замедлил шаг: он узнал Михаила Гавриловича. Встреча с ним сейчас не входила в планы Геннадия. Дело в том, что Гаврилыч, или дядя Миша, как по-свойски называли его ребята, были из породы ворчунов. Работник, каких мало, этот въедливый старик замечал любое упущение в деле — и тогда беда! Не было собрания, где бы он не выступал с критикой. Причем даже о незначительных неполадках говорил с таким жаром, что всем становилось не по себе. А уж если что крупное…
Геннадий хотел проскочить незамеченным, но опоздал: старик узнал его.
— На ловца и зверь бежит, — сказал Гаврилыч. — Пойдем-ка, парень, в сторонку, поговорить надо…
«Ну, пошел-поехал, — подумал Геннадий, увлекаемый за груду каких-то ящиков. — Развезет на полчаса жалобы на мастера, на неполадки…»
— Понимаешь, дело какое, — говорил между тем Гаврилыч, — не нравится мне один мужичок. Личность тебе незнакомая, в цехе у нас недавно…
Из рассказа старика Геннадий узнал, что станочник Байда, фронтовик, в разговоре с ним, Гаврилычем, ругал наше командование, хвалил немецкие порядки. «Ну и вообще он какой-то скользкий, подозрительный», — закончил Гаврилыч.
Записав в блокноте «Байда» и солидно пообещав: «Разберемся, Гаврилыч!», Геннадий пошел в цех.
А вечером, докладывая начальнику отделения о сделанном за день, он наткнулся на эту запись и вкратце передал рассказ старого рабочего. Изложил как что-то несущественное, чему вряд ли стоит придавать значение.
Но начальство смотрело иначе:
— Не спешите, Чижов, делать выводы. Вполне возможно, что Байда такой же ворчун, как и ваш Гаврилыч. Однако расхваливать гитлеровцев сейчас, когда фашисты разгромлены под Москвой и известно об их зверствах, согласитесь, это…
Утром Геннадий снова был на заводе.
Приняв к исполнению указание начальника о проверке сигнала, Геннадий не то чтобы не согласился с ним — об этом не могло быть и речи, — но и не очень спешил начинать. Ему казалось, что ничего эта проверка не даст. Ну, окажется, что Байда чем-то или кем-то обижен, не все правильно понимает. Ну, вызвать его в управление, разъяснить, пристыдить. А дальше?..
Клятва молодого чекиста. Май 1983 г.
Геннадий ждал настоящего дела. Такого, чтоб… И они были, настоящие дела, ими занимались его товарищи по новой работе. Ночью пролетел неизвестный самолет — возможно, сброшены парашютисты… Есть сообщение о выпускниках немецкой разведшколы, которых знакомили с особенностями области, — значит, готовили для работы у нас… Подозрительно ведет себя дипломат одной «дружественной» страны… Да мало ли их, серьезных дел? Но все — у кого-то. Ему же за два месяца работы в органах безопасности довелось познакомиться лишь с некоторыми служебными бумагами. Присутствие на разборе конкретных дел и участие в аресте группы преступников — не в счет. А теперь вот еще занимайся никому не нужной проверкой какого-то Байды…
Отдел кадров дал не много: возраст, происхождение, образование… До войны жил на Западной Украине. Оттуда призван в армию. На завод направлен из команды выздоравливающих. Лечился после ранения — по данным военкомата — в госпиталях Одессы и Сочи.
Еще меньше дали беседы с начальником цеха и мастером. Их ответы свелись к одному: образованием не блещет, но работник дельный. И голова на месте и руки умелые.
Геннадий решил поговорить кое с кем из рабочих. И то, что он узнал, насторожило его. Оказалось, Байда встречался не только с Гаврилычем. Беседовал он и с другими. Причем всегда один на один, и обязательно — за кружкой пива. Сам не пил, только угощал… А ведь человек-то необщительный. Одинок, живет в общежитии, появляется там только на ночь. Но бывало — и это тоже насторожило Чижова — не приходил домой и ночью…
Вот почему, начав почти неохотно, теперь Геннадий с нетерпением ждал ответов на запросы о Байде.
Первый же ответ заставил Чижова внутренне подобраться. В нем отмечалось, что Байда, доставленный в Одессу из полевого госпиталя, в разговорах с ранеными ругал наше командование, восхвалял мощь немецкой военной машины. В розовом свете рисовал он и жизнь оставшихся «под немцем» русских и украинцев. К сожалению, срочная эвакуация госпиталя не позволила заняться Байдой основательно.
Еще более взволновал Геннадия ответ на второй запрос — из Сочи. В госпитале — те же пораженческие разговоры. И вот она, новая деталь:
«По имеющимся данным, Байда имел кратковременную встречу с иностранным дипломатом. Характер встречи не выяснен. В связи с переводом Байды в команду выздоравливающих для последующей отправки на фронт дальнейшее наблюдение за ним пришлось прекратить…»
«Никому не нужная проверка» вроде бы оборачивалась тем настоящим делом, которого так ждал Геннадий. Почти с радостью думал он об этом, идя к начальнику отдела с докладом.
— Ишь ты! С дипломатами знакомство водим, — хмыкнул начальник И, помолчав, сказал: — Необходимо выяснить, чем он занят после работы. Где бывает, когда не ночует в общежитии, с кем встречается. Помочь людьми не могу — все заняты. Так что наблюдение веди сам… Ну, езжай на завод: самое время знакомиться с «подопечным»!..