А потом она долго рассказывала Коту о себе. И про погибшего мужа, и про Жанночку с Левушкой, и про Светкин с Пашкой неожиданный протест, и про дурацкое сыновье увлечение песенками, из-за которых он институт бросил, и про обиду свою материнскую, и про то, как нечаянно, в порыве гнева выгнала его из дома и теперь не знает, где искать… Так уж получилось, что Ася впервые связала в слова и поведала вслух обо всем наболевшем и сама удивилась тому, что в ее непредвзятом рассказе произошедшие события приобрели несколько другой уже окрас: по всему выходило, что дети ее не так уж и не правы в своем протесте… Или она неверно как-то все излагает, может быть? Акценты не так расставляет? Может, надо было сгладить, приврать как-то про отношения, которые у нее с друзьями сложились? А то Жанночка с Левушкой совсем уж какими-то монстрами получились. И впрямь, чертями настоящими…

Кот слушал Асю молча, очень внимательно, лишь изредка взглядывал на нее из-под своей повязки. И не перебил ни разу. Потом, вздохнув, тихо переспросил:

– Как он сказал? Витамины для черта? Надо же, молодец парень…

– Да почему, почему молодец-то? – горестно всплеснула руками Ася. – Этот молодец теперь, между прочим, без высшего образования останется! Что ж тут хорошего?!..

– А тебе, Анастасия, ребенок без высшего образования никак не подходит, да? Статусу не соответствует? Стесняешься? Или тебе непременно им гордиться необходимо?

– Ой, ну почему сразу гордиться? При чем тут я-то вообще? Ему же самому в жизни как-то надо устраиваться, личностью становиться…

– А без диплома он этой личностью ни при каких условиях не станет, да?

– Господи, ну не я же это все придумала! Если у нас теперь везде так – без бумажки тебя и на порог в приличное место не пустят!

– А с чего ты взяла, что сыну твоему именно в это место и надо? Может, оно для тебя приличное, а для него как раз наоборот – самое что ни на есть отвратное? Не можешь ты это за сына решать, Анастасия. Это тебе, тебе лично хочется его в хорошее место определить, чтобы самолюбие свое материнское потешить. Чтобы гордиться, а не стесняться.

– Нет, нет, ты тут совсем не прав… Я же мать! Ты не забыл? И этим все сказано, понятно? И я могу, могу решать что-то за своего ребенка! Имею право! И я должна, обязана просто позаботиться о своем детинушке, если я его на свет родила! Хочет он этого или нет! Любыми путями и средствами, пусть даже и через унижения пройти. А все, что ты говоришь, – демагогия чистой воды. У тебя, наверное, своих детей нет, прости, поэтому и утрируешь так чудовищно…

– Ничуть. Ничуть не утрирую. Знаешь, у моих интернатских пацанов и девчонок у всех родители имеются. И все наперебой утверждают, что детей своих любят. Только вот стесняются немного – им тоже хотелось бы любить своих сыновей и дочерей в придачу с хорошими бумажками в виде дипломов, да судьба им такого удовольствия не преподнесла. А так любят, конечно же, только от глаз своих подальше держат… Такие вот родители-человеки, мать твою. Те самые человеки, у которых по жизненным меркам все должно быть распрекрасно, как классик выразился, – и одежда, и лицо, и душа, и мысли. А некачественные дети этому прекрасному образу мешают, не укладываются в стандарты, понимаешь? Пробел получается досадный…

– Кот, прекрати! – вспыхнула вдруг, разозлившись, Ася. – Что ты сравниваешь? Мой-то сын в состоянии жить так, чтобы мать им действительно от души гордилась! А что в этом такого? Каждой матери этого хочется! И не надо тут аналогий никаких глупых приводить! У меня же совсем, абсолютно другая ситуация!

– Да та же самая! – так же зло, громко ответил ей Кот. Так громко, что даже Коля высунулся из кухни и взглянул на него испуганно и удивленно: чего, мол, на даму кричишь… Кот, улыбнувшись успокаивающе, махнул ему рукой и продолжил уже тише: – Та же самая у тебя ситуация, Анастасия. Тебе сын без диплома не нужен, Колиным родителям сын-олигофрен не нужен, даже квартиру вон ему отдельную купили… Его тут, кроме меня, и не навещает никто…

– И все равно, это совсем, совсем не то! Я-то ведь как лучше хотела…

– А ты спроси свою подругу, как бишь ее… Жанну твою спроси – зачем она тобой с такой страстью руководила? Знаешь, что она тебе ответит?

– Что?

– А то, что она тоже как лучше хотела! Для тебя же! Потому что тоже лучше знает, как именно тебе надо жить! И, естественно, она тебе никогда не признается, что ты ей только в виде витамина была нужна. Она тобой манипулировала с неуемным рвением, с наслаждением, а ты детьми своими, выходит, точно так же манипулируешь. В тебе точно такой же черт сидит, Анастасия, как и в подруге твоей! И тоже постоянно витаминов просит. Только витамины твои взяли и запротестовали. А ты и не поняла ничего…

– Ты что, хочешь сказать, что я враг своим детям?!

– Да почему враг? Не враг, а точно такой же черт. Вот скажи как на духу: добивалась от них полного послушания, повиновения? Всякими разными способами, да? Подавляла? На своем настаивала? Ревела? Притворялась? А может, и руки распускала иногда? Ну? Ты хоть слово молви – перебей меня, а то вопросов этих великое множество набирается, бесконечно можно перечислять…

– Да… И добивалась, и заставляла, и подавляла… А как быть иначе? Все так поступают…

– Ну, слава богу! А то уж я решил, что ты непробиваемая у нас, без самокритики совсем. А реветь-то чего надумала?

Ася и в самом деле уже плакала. Слезы вдруг сами по себе, помимо воли, покатились из глаз, она и не заметила даже – дала о себе знать чувствительная резь в глазах из-за попавшей в них туши с ресниц…

– Кот, ну что ты такое говоришь… Выходит, во мне тоже черт сидит, что ли?! И Пашка мой не от меня сбежал, получается, а от черта моего? Как я от Жанночкиного? Вернее, я-то не сбегала, Жанночкин чертяка меня сам прогнал за ненадобностью…