– Слушай, как ты там работаешь, Кот? Это же можно с ума сойти! – всхлипнув, повернула она к нему голову. – Жалко так…

– Ну, ты не думай, что они все такие, воспитанники мои. Они всякими бывают, и агрессивными тоже. Коле еще повезло – ему есть где жить. А остальным войти в эту жизнь, начать жить в обществе людей порой и возможности нет. Если опекун не находится, так и маются всю жизнь по всяким жутким богадельням…

– А у Коли кто опекун?

– Я, кто ж еще. Да он и без меня теперь хорошо со всем справляется. Он очень способный, если в данной ситуации можно о способностях говорить! Даже зарплату свою четко блюдет, по страничкам раскладывает…

– Как это?

– Ну, берет книжку и через каждую страничку кладет по сто рублей. День начался – перевернул страничку, сто рублей истратил. Следующий день начался – еще страничку перевернул, еще сто рублей взял… Так до зарплаты ему и хватает. Бухгалтерша в магазине душевной теткой оказалась, зарплату ему только стольниками и выдает. Он и квитанции всякие тоже ей относит, а в день зарплаты она его в сберкассу посылает их оплачивать. Есть, есть еще нормальные люди на свете, Анастасия! Не все черствые, не все спесивые и брезгливые…

– Так у него ж родители есть, ты сам говорил!

– Отказались они. Квартиру ему купили и отказались. Тяжело им. Стыдно. Родословную он им портит. Мать твою…

Он чертыхнулся куда-то в сторону и поежился зябко, замерз будто. Ася посмотрела на него снизу вверх, уважительно задрав голову – роста Кот был тоже почти двухметрового, как и приболевшая его каланча женушка. И спросила так же уважительно:

– А кроме Коли опекаешь еще кого-нибудь?

– Опекаю, Анастасия. И вообще, отстань. Не видишь – волнуюсь я? К жене все ж иду…

– А-а-а… Ну, тогда волнуйся. Волнуйся, конечно. Правильно. Молодец. А может, мне и не ходить с тобой?

– Вот уж дудки! Если уж поволокла, так и волоки до конца! И вообще, мы ж не просто так идем, мы ж проблему пропавших детей решать направляемся…

– Ну тру-у-у-с… – покачала головой Ася и засмеялась тихонько. – Какой же ты вообще Кот после этого? Да тебе заяц имя…

– Не хами, Анастасия. Давай лучше в магазин зайдем. Неудобно как-то с пустыми руками.

– Вина, что ль, купим? А может, коньяк?

– Ну да! Ей сейчас, с ангиной, только коньяк и пить!

– Да знаю я, не учи…

Так полушутливо, по-доброму переругиваясь, они дошли до Татьяниного дома. Кот сам нажал на кнопку дверного звонка, стоял сердито нахохлившись, как воробей, глубоко засунув руки в карманы плаща. Ждали долго, пока за дверью не раздалось тихое шевеление и она не отворилась, явив им лохматую и неприбранную, но уже гораздо более привлекательно выглядевшую, по сравнению со вчерашним днем, Татьяну. По крайней мере, жуткая тоска в ее глазах сменилась крайним удивлением. Таким нарочито преувеличенным, что проглянувшая сквозь него радость никак не захотела больше прятаться и вылезла, не удержавшись, наружу, и погнала бедную больную женщину в ванную, к зеркалу, чтобы спешно причесаться-умыться и вообще как-то привести себя в порядок. Кот совершенно по-хозяйски прошел в комнату, уселся на широкий подоконник и вздохнул, оглядевшись. Хорошо так вздохнул, будто на родину издалека прибыл, к родным березкам. Вскоре и Татьяна вышла из ванной причесанная и радостно-настороженная, уселась напротив него в кресло.

– Ну, как ты? Болеешь, говорят. Опять ангина?

– Ага… А ты как?

– Да ничего… Пришел вот. Привели, вернее. Ритка-то наша пропала. Чего вы с ней опять не поделили?

– Да не чего, а кого. Тебя и не поделили. Сначала я обиделась, потом – она. И ушла. И не звонит, поганка. Я тут извелась уже вся…

– Да. Изводиться ты умеешь, конечно. Только знаешь, я Ритке верю. Она у нас с тобой самостоятельная и в обиду себя не даст, если что. Так что пусть, пусть летает на свободе, пока возможность такая есть…

– Нет, погодите… – торопливо вставила свое слово Ася. – Что значит – пусть летает?

– А то и значит! – повернул к ней голову, оторвавшись взглядом от лица Татьяны, Кот. – Оставьте вы детей своих, девки, в покое! Чего вы к ним привязались-то?

– Как это? А вдруг с ними случилось что? А вдруг им плохо? Нет-нет, я так не могу… – не унималась никак Ася.

– А вот если бы им было плохо, тогда бы и позвонили! А если хорошо – зачем звонить? По крайней мере, наша Ритка точно таким образом и рассуждает. Это уж наверняка.

– Да, наша Ритка – она такая… – грустно взглянув мужу в лицо и улыбнувшись, проговорила Татьяна и замолчала. И Кот замолчал, и тоже улыбнулся ей так радостно, словно она сообщила ему сейчас невесть какую счастливую новость. Так сидели они, и молчали, и улыбались друг другу, не слушая больше Асину взволнованную, пафосно-обвинительную речь, которой она разразилась, бегая по комнате взад-вперед.

– Нет, что вы за родители такие, не пойму? Ехидны вы, а не родители! У них дочь пропала, а им все хорошо! И ты, Татьяна, хороша! Ренегатка несчастная! Сама вчера уговаривала меня в милицию пойти! Забыла, что ли? Нет, вы как хотите, а я своего Пашку все равно должна найти! Мне необходимо. Он же до сих пор небось думает, что я на него злюсь… Да мне бы только увидеть его, только поговорить, и все! Сказать ему, что… Что…