— Так у вас здесь офис? Не знал, не знал…

— Как бы офис, а как бы и нет. Здесь у нас бухгалтерия сидит, начальство, а с клиентами мы на Кострикова работаем.

— А-а, вон оно что, — протянул Олег.

— Заказ обсудим? Позвольте полюбопытствовать, свадебку затеваете? Для крупных торжеств у нас особые предложения, — и Кругляков положил перед Кудряшовым прайс в красной папке.

— Свадьба? — взвизгнула Инна. — Правда, свадьба? Олежек, ну ты оригинал! Надо же такое придумать! Девки будут в шоке!

— Ты о чем? — Кудряшов не сразу понял, по какому поводу восторги.

— Хватит прикидываться валенком! Я согласна! Можешь ты это понять? Или все еще не веришь в свое счастье?

— Очень радостно видеть такие сугубо романтические чувства, — опять елейно заговорил Кругляков, переводя взгляд с визитеров на настенные часы и обратно. — Когда два молодых любящих сердца… А на медовый месяц очень рекомендую в Турцию съездить. Мы с Любаней довольны остались. Позавтракал плотненько, на пляже часок повалялся, в одиннадцать можно опять пойти перекусить. А в двенадцати уже и пообедать самое оно. С четырех — ланч, с шести… Да что там говорить! Это сервис не чета нашему. Все включено, шведский стол круглосуточно.

Олег судорожно искал повод, как бы отсюда свинтить. Буйная Инна, услужливый Николай Иванович со своим гастрономическим креном…

— Николай Иваныч, я к вам уж после праздников зайду. У нас там наверху корпоратив, надо идти, коллеги ждут.

— А то бы мы все быстро обсудили. Нет? Никак? Ну ладно. Жду после праздников. С наступающим вас! И вас, красавица! — и с приятнейшей, хоть и несколько натянутой улыбкой Кругляков препроводил их из офиса.

В редакции было отнюдь не весело. Около Стражнецкого хлопотали Корикова и Анна Петровна — у Костика из носа текла кровь, а под глазом медленно наливался краснотой синяк. Тут же с ватками и салфетками толкались новенькая Юля и верстальщица Марина. В другом углу Кузьмин и Ростунов пытались утихомирить Филатова. Пол был усеян обрывками „Девиантных“ и „Помела“, а также осколками салатницы и остатками оливье.

— Ты, педик, не попадайся мне — изувечу! — выкрикивал из своего угла Филатов. — Порву как Тузик грелку!

— За педика ответишь! — горячился в своем углу Стражнецкий. — Иди на рынке торгуй, урюк черножопый!

Тут Кудряшов кашлянул и громко объявил:

— А это Инна, моя одноклассница. Анна Петровна, дайте, пожалуйста, ей что-нибудь перекусить.

— Олег, ну ты видел когда-нибудь таких идиотов? — бросилась к нему разгоряченная Корикова, по ходу оценивающе косясь на Инну. — Стоило мне на пять минут выйти, как они сцепились! Ну почему нельзя спокойно отдохнуть, без скандалов и разборок? — и она в отчаянии опустилась на стул.

— Олежек, что тут у вас за базар-вокзал? — капризно протянула Инна, наваливая себе на тарелку гору селедки под шубой. — А холодец домашний? Обожаю! Горчичка есть? А это что за хрень намешана? Форшмак? Баушка, давайте сюда всю тарелку! — засучила она руками в направлении Анны Петровны.

В веселье возникла неловкая пауза. Всем хотелось продолжить праздник, но никто не знал, будет ли уместно провозгласить тост или отпустить шутку в тот момент, когда на глазах у Кориковой не высохли слезы, когда Стражнецкий рассматривает в зеркальце фингал под глазом, а Ростунов с Филатовым и Кузьминым сварливым шепотом обсуждают в углу планы мести. Как вдруг неожиданно и очень кстати от толпы заговорщиков отделился Антон Кузьмин, включил музыку и более развязной, чем обычно походкой подошел к Инне:

— Кис, прослушал, как тебя зовут. Потанцуем?

Все с интересом воззрились на странную парочку. Антон был хорошо сложен, но, дай Бог, дотягивал до 175 сантиметров. Инна же была монументальна — около 180 ростом, и то, что называется, кровь с молоком. И вот надо же, они преспокойно затоптались в танце.

— Э… А где Петр Данилыч? А Влад? — немного оторопев, но быстро взяв себя в руки, обратился к Стражнецкому Кудряшов.

— Да Влад разобиделся на Юляху с Маринкой и свалил, — нехотя пояснил тот. — А Череп с Анжеликой, по-моему, пьют на верстке. А это, что, твоя подруга? — он кивнул на Инну.

— Да так…

— Не знал, что ты таких любишь… А Филатыч у меня еще поглотает кровавые сопли. Теперь не знаю, как к Алинке подойти с этим фингалом, — жалился Кудряшову Стражнецкий. — Слышь, скажи ей, что я буду через пять минут ждать ее в курилке. Поговорить надо, а светиться не хочу. По-моему, Филатыч ревнует не по-детски…

Алина с готовностью откликнулась на предложение Олега потанцевать. Обняв ее, Кудряшов поймал себя на том, что его тянет, очень тянет к ней. Но тут же в его сознании всплыло лицо Яблонской, и по двум движениям ее губ он явственно считал слово: „Ввалю!“. Соблазн мигом рассеялся.

— Алин, а можно личный вопрос? — щепнул Олег, в романтичном молчании протоптавшись с Кориковой до припева. — Скажи, почему ты хочешь, чтобы я уволил Серегу?

— Серегу? — Алина сделала непонимающие глаза. — Ах, ты все об этом… Но я, кажется, понятно объяснила, Олег. Он играет серьезными вещами и не понимает, что это отражается на живых людях…

— Ну хорошо. Серега своими дурацкими играми, сам не желая того, выжил Яну. Но почему ты тогда не настаиваешь на возвращении невинно пострадавшей Яблонской, но требуешь увольнения Сереги? Нелогично.