Шрифт:
— Ну вот видите. Вы сами сейчас только что подтвердили, что знать ничего не знаете о том, что творилось в этом театре не только ли 25 лет назад, но и десять, — все более решительно напирал Папик. — Так что и опровергать тут нечего.
— Но вы своей статейкой нанесли ущерб нашей деловой репутации, — попробовала защищаться Элла Соломоновна. — Кто же пойдет в театр, над которым довлеет какое-то шаманское проклятие? Вы должны-таки извиниться!
— Да я готов, — осклабился Пащенко. — Только как вы себе это представляете? «Уважаемые читатели! Доводим до вашего сведения, что над Эмским оперным театром не довлеет проклятие дальневосточных шаманов»? Так, что ли? Мой вам дружеский совет: не выставляйте ни себя, ни свое учреждение на посмешище. И научитесь смотреть на вещи глубже. Эта статья — прекрасный пиар для вашего театра. Теперь народ к вам повалит как не в себе. Хотите, подыграем ему и тиснем еще одну статейку? Якобы та загадочная виолончелистка никуда не пропадала, а до сих пор работает в театре, правда, как будто немножко не в ладах с головой? Это уж точно беспроигрышный вариант. Вы распродадите все билеты на два месяца вперед. Ну что, по рукам?
— Что за авантюру вы мне предлагаете? Впрочем, дайте-таки подумать, — и на всякий случай Элла Соломоновна улыбнулась визитеру.
А тем временем топик «Вся правда о Романе Светлове» на www.gav-no.ru разросся аж до 203 постов.
«Загадка байкальского отшельника — это сильно! Я плакаль! — информировал Alkash. — Интересно, сколько Папик отвалит Светлову?»
«А я не понимаю этого Светлова, — делился Ubegan. — У него же контры с Папиком были, и Папик же его выпер из „Помела“. И тут он для них варганит такую статейку. Жопой чую, в воздухе отчаянно пахнет подставой».
«Да не работал он никогда у Папика, и Папик Светлова знать не знает, — вступала в дискуссию Krisilda. — Инфа из первых рук. Вас в очередной раз развели, как лохов, а вы развесили уши».
«Народ, вы щас офигеете! — чуть ли не взвизгивал от нетерпения Onanim. — Только что знающий человечек шепнул, что с этим байкальским отшельником Светлов сделал уморительный финт ушами. Послал его и в „Девиантные“, и в „Помело“. Папик подсуетился и натянул Яблонской нос».
«А мне сказали, что такой же текст он отправил и Карачаровой в „Эмские“, — сообщал Peace да Ball. — Но в отличие от Пащенко и Яблонской, Ольга Вячеславовна сразу же заподозрила, что это подстава и отказалась от текста. Учитесь!»
«Ольга Вячеславовна! — тут же насмешливо реагировал Stranger. — Из предыдущего топика навязчиво торчат ваши уши. Уж пиарите саму себя, так делайте это поизящнее, что ли».
«Бугагага!» — отозвался Ubegan.
«+мульён» — видимо, у Black Orchid не хватало уже никаких слов.
В четверг Анжелика Серафимовна явилась на работу принаряженная. Голубая блузка с оборками, которой она прельщала и пять, и семь лет назад, обильно зашпатлеванные тенями того же цвета веки, отчаянно начесанный «вшивый домик» — Крикуненко явно чувствовала себя во всеоружии.
— Куда-то идете после работы, Анжелика Серафимовна? — с улыбкой поинтересовалась Серова.
— Совершенно верно, Светлана Андреевна, куда-то иду.
— В театр или на выставку? — настойчиво расспрашивала Серова. Она почувствовала, что Анжелика совсем не прочь рассказать о своих вечерних планах.
— Ах, нечто совсем другое, — взмахнула Крикуненко рукой, отчего забряцали ее многочисленные браслеты.
— Неужели свидание? — ухмыльнулся Ростунов.
— Ну что вы, Алексис! — зарделась Крикуненко. — Кто любил, уж тот любить не может. Кто горел, того не подожжешь…
Исчерпав версии, все замолчали. Через пару минут Крикуненко заскучала и завела сама:
— Встречаюсь с другом. С верным, преданным, проверенным годами другом. Но не спрашивайте меня, как его имя! Я не властна открыть его вам. Мой друг заклинал хранить нашу встречу в тайне, и я поклялась, что сделаю это
— Светлову, что ли, поклялись? Так и скажите, — опять заржал Ростунов.
— Я вас умоляю, Алексис, не упоминайте его имя всуе. Вы даже представить себе не можете, сколько врагов и завистников у этого светлого человека. Они сидят по углам, брызжут ядовитой слюной и ждут момента, чтобы наброситься на свою жертву и когтить ее, пока та не испустит дух!
— Да кто там когтит вашего Светлова? Не сходите уж с ума, — прервала разошедшуюся Анжелику Корикова.
— Да уж, — поддержал ее Кузьмин. — Куда ни плюнь, везде Светлов. Светлов на Светлове и Светловым погоняет. Кстати, Анжелика Серафимовна, раз уж вы с Ромкой встречаетесь, то не забудьте мой стольник передать. А заодно выразите ему мой нереспект — мог бы и позвонить, раз в город приехал. Нет, прячется черт те где… Как будто не пили вместе!
— Мало ли кто с кем и когда пил, — назидательно произнесла Анжелика. — Имеет значение только то, кто кем стал. Поэтому, мой юный друг, оставьте это ваше амикошонство. Пора, кажется, уяснить себе, что Светлов и вы — птицы абсолютно разного полета. И я не удивлюсь, если мой друг откажется принять, как вы изволили выразиться, стольник, дабы вы не вообразили, что и впредь можете навязывать ему свою так называемую дружбу!
Минут через пять к столу Крикуненко подошла Серова и тихо сказала: