– Замыслил хорошо, князь, но помнить надобно: татары станут прорывать пеших воинов.

– Пусть ратники напружинятся. И запомни, устоять должно. Ежели побегут, татары посекут…

Татарское войско приблизилось к переправе. Передние достигли Оки, направили коней в воду. Видит Даниил Александрович — на том берегу, на возвышении, остановился темник, а с ним князь Константин. Теперь будут ждать, когда начнётся сечь и дрогнут московские ратники.

Вспучилась Ока от множества коней и люда. По левому краю переправляются рязанские дружинники. «На переяславцев выйдут», — подумал Даниил.

Передние ордынцы уже на берегу завязали бой с пешими воинами. Ратники щитами огородились, копья выставили. Смотрит князь Даниил — почти весь тумен перебрался на левый берег. Положил московский князь руку на рукоять сабли, бросил коротко:

– Поднимите стяги! Пора!

И кони, ломая грудью перелесок, вынесли гридней на правое крыло татарского войска. А в тот же час на левое, рязанцев, обрушились переяславцы…

Зло рубились ордынцы, яростно крушили москвичи и переяславцы. Трещали копья, звенела сталь, храпели кони, крики и стоны разносились над Окой. Колыхнулись стяги русичей, нагнулись татарские хвостатые бунчуки. Долго без перевеса длилось сражение. Но вот попятились ордынцы, повернули конец к переправе, а их настигали, секли. Тех, кто в воде оказался, добивали стрелами. В том бою не одна тысяча ордынцев и рязанцев полегла в поле, утонула в реке. Немало московских и переяславских ратников осталось лежать на берегу…

Послал князь Даниил Александрович вдогонку за бежавшими боярина Стодола:

– Лишней крови не жажду, воевода, добудь князя Константина.

Переправившись на правобережье, воевода Стодол повёл дружину вслед за уходящим от преследования рязанским князем.

Даниил Александрович наказывал боярину:

Уйдёт князь Константин в степь, к Ногаю, — явится сызнова с ещё большим войском…

Пригнувшись к гриве, вырвался Олекса вперёд. В бою он был в самой гуще, и, может, посекли бы его татары, да не раз спасала лёгкая сабля, успевал уворачиваться.

Со времён Александра Невского многие князья отказались от мечей и вооружили дружины татарскими саблями…

Сильный конь, хоть и подуставший, легко нёс гридина. Под копытами мелькала земля. По ту и другую сторону редкие перелески, кустарники, овраги. Скоро начнётся степь, и тогда уйдёт рязанский князь. В степи и на ордынцев наскочить можно.

Торопит Стодол дружинников. А гридни и сами чуют — приустали кони: из этакой сечи да вдогонку…

Рязанцев увидели неожиданно. Они отдыхали, не ожидая преследования. Не успели коней взнуздать, как московская дружина налетела.

– Князь Константин! — закричал Стодол. — Не будем рубиться, не прольём кровь, аль мы не русичи? Князь наш хочет тебя на Москве видеть!

– В плен берёшь, воевода?

– То как разумеешь, но жизнь тебе и гридням твоим обещаю…

Безлунная ночь. Тишина в Москве, лишь перекликается на стенах стража да лениво перебрёхиваются на посаде псы.

Не спится Даниилу Александровичу, задумчиво идёт он по Кремлю, и мысли его о рязанском князе, которого он вот уже месяц держит в темнице.

Вчера гонец привёз из Твери письмо князя Михаила. Пишет тверской князь: «Доколе ты, Даниил Александрович, будешь таить Константина Романовича? Зачем глумишься? Коломной овладел, и ладно…»

Даниил, однако, опасается отпустить рязанского князя: освободит его, а он к Ногаю кинется, и тот его пригреет, своих воинов даст, и хватит ли тогда у Москвы сил отбиваться?

Сам того не замечая, князь оказался у темницы, бревенчатого сруба с дубовыми дверями, на которые навешан тяжёлый замок.

Караульный узрел князя.

– Не уснул, страж? — спросил Даниил.

– Как можно, княже.

– Олекса, кажись?

– Я самый, князь.

– Доволен ли службой, гридин?

– Уж куда как.

– И добро, стереги пленного в оба.

– Аль отсюда побежишь?

Промолчал Даниил Александрович, ушёл, оставив Олексу размышлять о предвзятостях судьбы. Вот хотя бы Константин Романович. Княжил в Рязани, владел городами и землями, а ныне в темнице томится. Видать, истину сказывал старый гусляр: «Жизнь, Олекса, ровно поле в оврагах и рытвинах, того и гляди, ногу сломаешь…»

Князь Даниил спросил, доволен ли Олекса княжеской службой. Л что ответить? Олекса сыт, одет, по миру не скитается с сумой… А ещё Дарью повстречал… Тепло сделалось на душе у гридина, и не будь он караульным, так бы и пустился в пляс…

А князь Даниил Александрович поднялся по ступеням крыльца, посмотрел на небо, затянутое тучами. Ни просвета, хоть бы где дыра открылась, звезда показалась.

В опочивальне, разоблачаясь, князь решил поутру признать князя Константина, попытаться договориться с ним по-доброму.