– Я… подумаю.

– Да брось! – и он решительно шагнул ко мне.

Я же попятилась назад.

– Чего думать? Что тебя здесь ждет? – Слова сыпались монотонно, как на одной ноте. – Спокойная жизнь-старость в этом вашем медвежьем углу? Слушать изо дня в день жалобы на жизнь тети Любы и ее причитания, что все мужики козлы и сволочи? И это жизнь для такой молодой девушки, как ты? По-твоему это хорошо?

От неожиданности я округлила глаза: откуда он это знал?

И я не удержалась:

– Откуда ты знаешь про мужиков?

– Милая, я знаю жизнь! Твоя тетя Люба – типичный экземпляр с крашеными волосами, облупившимся лаком на ногтях и с неприкрытой жаждой мужиков во взгляде. В коридоре она чуть не смяла меня своей грудью. Что тебя ждет здесь еще? Работа в скучном офисе с девяти до пяти. Два выходных в неделю и тупой просмотр телика и малаховского «Пусть говорят»?

– К тому времени Малахов уйдет с экрана, – машинально пробормотала я.

– Дорогая, – теперь уже из «милой» я стала «дорогой». – Малахов не уйдет никогда. Он превратится в благообразного поседевшего, умудренного жизнью старца, который будет душевным голосом рассказывать, как его соблазнила пятнадцатилетняя дочь и родила ему очаровательных близнецов. Ты даже не видела мир! – прибег он к последнему вескому доводу.

Мир я действительно не видела.

– Не была ни на Сейшелах, ни на Мальдивах! Вряд ли ты была даже в Турции.

Я не была «даже в Турции», зато там была тетя Люба и рассказывала, что порядочным женщинам в этой стране делать нечего. Мужчины раздевают глазами и постоянно пристают. Судя по грустному тону тети Любы, дальше приставаний дело, к ее глубокому сожалению, не заходило. А может быть, не было и этих самых приставаний, а это лишь фантазия, родившаяся в голове несчастной родственницы?

– И что тебя здесь удерживает? – мой новый знакомый методично и безжалостно добивал меня, как опытный змей-искуситель. – Не поделишься? Может быть, несчастная любовь?

– Почему несчастная? – я пыталась не сдаваться просто так.

– Потому что в этом городе… – и Александр обвел рукой сквер, – не может быть счастливой любви. Только несчастная. По определению…

– Я подумаю, – бормотала я. – Не сразу же!

– Сразу, – припечатал он. – Сегодня же. Мы сейчас идем к тебе, собираем вещи и уезжаем из города. Навсегда. Я дам тебе время, чтобы ты привыкла ко мне, и не буду сразу настаивать на близости. У тебя был парень?

Я зажмурилась. А потом заплакала. Если бы я могла рассказать ему, что чувствовала с некоторых пор себя белой вороной, мне стало бы легче. Я бы рассказала ему о том, как в нашем городе просто спариваются после первого же знакомства, не утруждая себя особыми ухаживаниями, как парни спиваются и редко доживают до пятидесяти, а роковой возраст для наших мужчин – сороковник. О том, что все живут по раз и навсегда установленным правилам и порядкам, что жизнь здесь – скука и хуже, чем погребение заживо. Но гордость удерживала меня от подобных излияний. Я шмыгнула носом и перестала плакать.

– Плачь! – веско сказал мой спутник. – По русской традиции – станет легче.

Он достал откуда-то из недр своих брюк белоснежный платок и протянул мне.

Я вытерла слезы и посмотрела на него.

– Хорошо. Я согласна. Только…

Он обнял меня за плечи и подтолкнул по направлению к машине.

– Все «только» будут потом. Договорились?

Мы ввалились к тете Любе, которая после заявления Александра, что мы женимся, остолбенела. Из этого состояния ее не смогли вывести ни предусмотрительно заранее купленная Александром в магазине бутылка водки, ни сунутая пачка денег «на хозяйство», ни рассказ о том, как мне будет хорошо.

– А как же техникум? – икнула, наконец, тетя Люба. – Я с таким трудом тебя туда устроила! Ты же особо умом не блещешь.

Я подняла вверх голову, не зная, что возразить на это.

– Моей жене техникум не нужен. Она будет сидеть дома и вести хозяйство.

Я собрала свои нехитрые вещи в мертвой тишине и в коридоре кивнула родственнице:

– Маме я позвоню сама.

– Постой! – встрепенулась тетя Люба. – Подожди. Я тебе щас подарочек дам. Если ты уж, Настюха, решила хвостом свинтить и во взрослую жизнь вступить. В конце концов, женское счастье – это главное, – заключила тетя Люба.

Она нырнула в комнату и через пару минут появилась с золотой цепочкой и кулоном в руках.

– Вот, – протянула она его мне. – Бери. Купила таких два: Витюше и себе. Думала, обрету наконец свое счастье долгожданное. Да он слинял, негодяй, и все. – Она смахнула слезу и запричитала: – И куда только хорошие мужики подевались?

– Один из них перед вами, – шутливо сказал Александр.

– Не обижайте Настюшу. Она у нас хорошая. С неба звезд не хватает, но девушка честная, порядочная.