Он пришел к ней в начале лета и принес записи любовных дуэтов де ла Крус и Идальго Бретона. Они сидели рядом, держась за руки, и весь июль и август слушали голоса других влюбленных. Он ощутил её тоску, только когда август был на исходе и запись кончилась, пение сменилось тишиной.

— Что? — спросил он нежно.

— Ничего. Совсем ничего.

— Так скажи мне.

И тогда она заговорила об одиночестве. И затем осудила себя — за неблагодарность, за нетактичность, за недостаток терпения. Он ласково её поцеловал и обещал что-нибудь придумать,

Когда он вышел из комнаты, в этом уголке мира веяло сентябрьской зябкостью. Но он начал изыскивать способ смягчить её одиночество. Он подумал было о том, чтобы самому остаться с ней и вести эксперименты в комнате без Времени. Но это было неосуществимо по многим причинам — главным образом связанным со Временем. Да и для проведения экспериментов ему требовалось большое пространство, а пристроить к комнате дополнительные помещения было невозможно. Он отдавал себе отчет, что у него на это просто не хватит средств.

А потому он остановился на другом выходе, наилучшем при таких обстоятельствах,

Он поручил своему фонду обыскать весь мир, чтобы найти для неё наилучшего товарища в её уединении. После трех месяцев ему вручили список возможных кандидатов. Их оказалось двое. Всего двое.

Во-первых, красивый молодой человек Томас Гриндел, веселый, остроумный, говорящий на семи языках. Он написал оригинальную историю человечества, много путешествовал, был общителен и во всех остальных отношениях представлялся идеальным собеседником в одиночестве.

Во-вторых, малопривлекательная женщина Иоланда Лоеб. В образованности она не уступала Гринделу, была замужем, развелась, писала очень хорошие стихи и посвятила жизнь борьбе за различные социальные реформы.

Даже Карл Мейнос был не настолько погружен в свои изыскания, чтобы не заметить, чем был чреват тот или иной выбор. Он вычеркнул Гриндела.

Иоланде Лоеб он предложил два соблазна: увеличение срока жизни и финансовое вознаграждение, которого ей с лихвой хватило бы на три жизни. Она согласилась.

Карл Мейнос провел её в дом и перед дверью комнаты, прежде чем набрать открывавший её код, сказал:

— Я хочу, чтобы она чувствовала себя счастливой. Нашла бы себе занятие. Чего бы она ни захотела, её желание должно быть исполнено. Вот все, о чем я прошу вас.

— Я сделаю все, что в моих силах, мистер Мейнос.

— Она чудесная натура. Я уверен, что вы её полюбите.

— Да, конечно.

Он открыл тамбур, и они вошли. Затем он нейтрализовал временность, внутренняя дверь открылась, и он вошел вместе с Иоландой Лоеб,

— Привет!

Глаза Лоры широко раскрылись при виде незнакомой женщины, но, когда Карл объяснил, что мисс Лоеб составит ей компанию, будет подругой, в которой она нуждается, по её губам скользнула улыбка, и она поцеловала ему руку.

— У нас с Лорой есть сколько угодно времени, чтобы познакомиться, сказала Иоланда Лоеб, — так почему бы вам пока не побыть вдвоем? — И она отошла в дальний угол комнаты к книжным полкам и взяла том Диккенса.

Лора обняла Карла Мейноса и поцеловала его.

— Ты так добр ко мне!

— Но я же люблю тебя. Что может быть проще? Жаль только, что не все так просто.

— И как продвигаются исследования?

— Медленно, но продвигаются.

Она словно бы встревожилась из-за него.

— Ты выглядишь таким усталым, Карл!

— Утомленным, а не усталым. Это большая разница.

— Ты постарел.

— По-моему, седина в бороде придает мне большое благообразие.

Она весело засмеялась, а он обрадовался, что выбрал мисс Лоеб, а не Гриндела. Проводя наедине в запертой комнате бесчисленные месяцы, которые для них там, где Время почти остановилось, не были бы месяцами, кто знает, как они повели бы себя? Лора — необыкновенно красивая женщина. В неё влюбился бы любой мужчина. Но если её компаньонкой будет мисс Лоеб… Теперь беспокоиться не о чем,

— Ну, мне пора. Сегодня мы испытываем новый катализатор… Вернее, испытывали много дней назад, когда я вошел сюда. Береги себя, любимая. Я вернусь, как только смогу.

Лора кивнула:

— Теперь, когда у меня есть подруга, мне не будет так одиноко до твоего возвращения, любовь моя.

— Что ты хочешь, чтобы я принес в следующий раз?

— Сандала для курильницы.

— Непременно.

— Теперь мне не будет так одиноко, — повторила она.

— Да. Надеюсь, что да. Благодарю тебя. И он оставил их вдвоем.