— Алекс, тебе надо показаться, они меня не послушают. Я не вождь.

А уж, меня они как послушают-то…. Поймут ли, только? А, где наша не пропадала.

Я залез на лестницу, и в обычной для меня манере послал их, на чистейшем русском на… охоту.

Охотники заслушались, и заколдобились от непонятного языка и подозрительного запаха. Ничего, перетопчутся, у меня зубная паста закончилась.

— Немо, ты не всё переводи, не надо. Видишь я не в духе. Не поймут.

Немо покачал головой, и быстро затараторил на «тарабарском», размахивая руками. Он их тоже посылал, но в другое место и по другому поводу.

Ох, как тяжело-то…. Всё, введу сухой закон. Сам пить не буду, и другим заповедую. Заповедь на каменных скрижалях выдолблю, и школьников к ним водить будут на экскурсию. Пророк, итить меня….

День прошёл зря. Если бы не лекарка, которая знала, как изгонять злых духов, из организьма, после потребления забродивших ягод, я до утра не отошёл бы. Но приняв сотню грамм какого-то отвара, отваренного, судя по запаху, из каких-то фекалий, к вечеру я почувствовал себя лучше. Только запах от меня усилился. Это, духи, наверное, спешно ретировались, из моей проспиртованной тушки. Спать я лёг на балконе. Женщины выгнали, после того как скупые женские слёзы, от рези в глазах, стали мешать дышать. А может и не слёзы, кто их поймёт, этих женщин? Ну, и ладно, я не гордый.

В поле танки грохотали…. Нет, не танки. Это тётки, оценив достоинства лопат, дрались между собой, за право их обладания. Надя, сидела в стороне, и громко хохотала. Ольга с Таней стояли рядом и тихо, прикрывая рты ладошками, подхихикивали.

— Чего здесь твориться? Тебя для чего здесь поставили?

— Алекс, не мешай. Я никогда так не смеялась….

Да, уж. С чувством юмора, у местных плоховато. Анекдоты не изобретены, юмористических рассказов тоже, а шершавый язык сатиры… ну, им лизать пока нечего. Всё развлечение, это «весёлые картинки» из жизни других людей. Вот как сейчас.

— Разогнать, — гаркнул я, Наде в ухо, чтобы лучше дошло. — Кто у них старший? Ко мне её.

Надька со своими рындами, и дерущиеся женщины подпрыгнули от неожиданности, и все одновременно посмотрели на меня. Женщины со страхом, Надька, ковыряя в ухе неопределённо. А Танька с Ольгой, как ни в чём не бывало, продолжали хихикать дальше. Даже громче.

Отобрав лопаты у переставших драться, испуганных женщин, я всучил их Надьке в руки.

— Докладывай.

— Ох, Алекс, ты чего кричишь, — Надька всё ещё чесала в ухе, и морщилась от моего голоса. — Чего докладывать?

— Как, что? Сколько и чего накопали, кто отличился, кому премию, а кому пряников пониже спины выписать. Всё что знаешь, в общем. А, вы цыц, не слышно ничего.

Вот, что значит не растраченная энергия. Женщины пахали как волы. И накопали целое ведро хкрумов, полведра ещё чего-то, и вёдер пять картошки…. А это ещё откуда?

Это мы прозевали. Картошка, пустила корни за вспаханную территорию, и тихо и мирно, пока на неё никто не обращал внимания, росла, росла и выросла. Интересный результат. По весне несколько клубней в степи прикопаю. Во, прикол будет.

— Это в погреб отнести, а этих всех к Еве. Курсы у них вязания начинаются. Сама изволь к печи идти. Керамическая посуда нужна, и большие чаны для выделки шкур. И кирпичи с цементом нужно начинать выделывать. Хватай Таньку с Наташкой, и трёх новеньких подростков. И вперёд.

— Зачем, тебе кирпичи? Их и так много.

— Разговорчики. Ты по что меня перед подчинёнными позоришь? Пререкаешься всё время. Смотри у меня, я не посмотрю, что ты моя женщина. Так всыплю, что язык отвалится. Но, если тебе так интересно, отвечу. Дворец себе строить буду. В лачуге, нашей малой, на всех мест не хватает. А я себе ещё пару красоток присмотрел…. Ты, что, сдурела? — я еле увернулся от летящей в меня лопаты, — пошутил я. Во, дура-то. Печи строить надо для новеньких, хижины плести…. Ай! — черенок звонко шлёпнул мне ниже спины.

— Отставить вождя лупить. Ай! Разойдись барышни, я ща пробегать буду.

Дикарки стоящие с открытыми ртами, разошлись в стороны уступая дорогу мне и, несущейся за мной Надьке. Пускай учатся, как мужиков в ежовых рукавицах держать надо. Даже если это вождь…. Ай! Догнала, блин. Ладно, поддам газу.

Бегали мы не долго, первой устала Надька. Потом, рядом с ней упал я. Хорошая зарядка с утра.

— Где Верка?

— Там, — махнула она рукой в сторону дома. — В кузне.

— Где? — я чего-то не понял, когда они успели кузню перенести.

— В кузне, — повторила Надя, на этот раз, не размахивая руками, чтобы меня не путать.

У входа в кузню, в жилетке из серой шкурки, на маленькой скамеечке, сделанной ещё моим отцом, сидела девочка с толстой косой и грызла морковку.

В полусумраке производственного помещения, гремела посуда. В горне на горящих углях, заготовленных для ковки металла, стояло два ведра и одна эмалированная кастрюля, в которых что-то булькало и разносило по кузне знакомый запах. Запах картошки с мясом. Верка действительно была здесь. Блики от красных углей, тщательно раздуваемых Дашей ножным насосом, играли на смуглом лице поварихи, создавая вид потёков крови на довольном лице вампира. Улыбка, создаваемая причудливой игрой мерцающего света, была далеко не зловещей, а улыбкой впавшего в идиотизм человека. Ну, мне так показалось. Впрочем, и подумалось тоже, когда я понял, чем здесь занимаются.