Шрифт:
Слуга камергера Альбрехт Зудоцкий из Олиты в Литве.
Слуга доктора Христоф Бухнер из Крейссена в Тюрингии.
Слуга гофмейстера Михаил Полль из Виттштока в Мархии.
Слуга г. Имгоффа Николай Фохт из Нейбруннена в Кобургской земле.
Слуга Фомы Мельвиля Питер Девис нз Эбердина в Шотландии.
Походного проповедника слуга Аксель Кэг из города Або в Финляндии.
За ними:
Георг Вильгельм фон Финкенбринк из города Митавы, в Курляндии, русский толмач.
Мартин Альбрехт, по рождению татарин-узбек, турецкий переводчик, которого продали Московиту.
Георгий Иванов-сын, и Марк Филиров-сын, оба армяне, толмачи с персидского.
Еще:
Мальчики при хранителях серебра: Христоф Кольб из Страсбурга и Гердт Кроссе из города Граве в Нидерландах.
Мальчик при трубачах Ивен Бартельсен из Шлезвига.
Мальчик при музыкантах Иост Адриан из Ревеля.
Мальчик погребщика Христофор Пудт из Гамбурга.
Мальчик мундшенка Войтешок Красовсшй из Салокова в Польше.
Конюший мальчик Ганс Пуденберг из Вольгаста в Померании.
Мальчик при собаках Иоганн Янсон, голландец.
Шкипера и боцмана, отправившиеся в Персию:
Михаил Кордес из г. Любека, шкипер.
Корнилий Клаус [85] Клютинг из Вордена в Голландии, шкипер.
Юрьен Стеффенс, главный боцман, из Любека.
Генрих Гарте, младший боцман, из Штаде.
Альбрехт Штюк, пушкарь, из Гамбурга.
85
Корнилий Клаус. Ниже он обыкновенно называется Клаусен (Clausen).
Петр Виттенкамп, боцман, из Гамбурга.
Матвей Мансон, боцман и парусник, родом из Швеции.
Петр Веде, Клаус Клауссен, Вильгельм Румп — боцмана из Любека.
Корнелий Иостен, корабельный плотник, из Смоланда в Швеции.
Михаил Глёк, юнга из Любека.
Все эти лица частью поехали с нами из Германии, частью присоединились к нам на пути. К ним мы прибавили еще в Москве 30 великокняжеских солдат и офицеров с четырьмя русскими слугами. Таким образом, вместе с господами послами, это путешествие в Персию совершили 126 человек.
Глава XVIII
(Книга II, глава 2)
Часть весьма трудного и опасного мореплавания
Когда теперь все вещи были вполне приготовлены, господа послы со всеми людьми, находившимися при них, 22 октября 1635 г. в добром порядке выехали из Гамбурга и 24 того же месяца прибыли в Любек, где отдыхали 2 дня, пока наши вещи и утварь, вместе с 12 верховыми лошадьми, грузились у Травемюнде на судно. 27 последовали [за ними] и господа послы, а около полудня [того же дня] большая часть людей была уже на судне. Наш корабль был совершенно новый, никогда еще не ходивший под парусами.
Когда мы только что оттолкнули судно от берега и хотели выводить его из гавани, вдруг из моря в реку Траве полилось весьма сильное и необыкновенное течение, несмотря на то, что ветер был с суши к морю — чему некоторые корабельщики очень дивились. Вследствие этого наш корабль был отнесен к двум другим большим судам, стоявшим в то время в гавани, повредил их несколько и сам до того запутался, что пришлось трудиться и стараться более трех часов, пока удалось освободить его и вывести из гавани на рейд. Некоторые из нас сочли это за дурное предзнаменование для нашего начинавшегося путешествия: к сожалению, печальный конец доказал, что они были правы.
Один из нас отослал с судна в Лейпциг своему доброму другу такого рода прощальное стихотворение [86] :
Германия! Меня защиты ты лишила С тех пор, как даль меня из рук твоих сманила. Прощай, о мать моя! Ах, не тужи в слезах О том, кто весел так был на твоих руках! Я лучшую тебе ведь оставляю долю: Мне друга сбереги! Всего получит в волю Пусть от Фортуны он! Пусть славу и почет За добродетели в награду он найдет. Остался с Феба ты, мой милый друг, народом, Я ж к варварам плыву, навстречу злым невзгодам. В объятьях милой ты заснешь спокойным сном, Меня Фетида здесь страшит холодным дном. Из дома гонишь ты заботы прочь и горе, Со страхом я гляжу, как вкруг бушует море; Ты дуновением из милых уст польщен, Я злою бурею, быть может, поглощен. Но Кто тебе дал все, Кто в счастье охраняет, Тот бдит и надо мной. Я верю, Он склоняет В грядущем все дела счастливо к заключенью: Мы оба вознесем Ему благодаренье!86
Прощальное стихотворение. Мы помешаем его, а также и некоторые другие сонеты и стихотворения Павла Флеминга, приводимые Олеарием, в переводе размером подлинника, чтобы дать читателю некоторое представление о тех поэтических прибавлениях, которыми автор снабдил свою книгу. Стих Флеминга — 6-стопный ямб с цезурою после 6-го слога.
На следующий день, 28 октября, рано утром в 5 часов, посвятив час молитве, мы, во имя Божие, стали под паруса. Ветер был вест-зюйд-вест; к полудню он стал весьма сильным и наконец перешел в бурю, продолжавшуюся всю ночь.
Тут мы заметили, что большинство наших моряков в искусстве мореплавания были столь же стары и опытны, как наше судно, в первый раз выходившее с нами в море. Приходилось считать чудом, что наша мачта, весьма опасно качавшаяся из-за новых канатов, не повалилась через борт в первый же день.