— Это Скотт Кимберли.

Эти слова подняли ее на битву, отозвавшись эхом в сердце.

— О, как поживаете?

Ее тон предполагал, что она его почти забыла. Голос не был холоден — просто интонация была самой обыденной.

Когда она отвечала на неизбежный вопрос о том, как она доехала, ее обдало жаром. Именно теперь, после того как она представила себе всех этих богачей, страстно желая их наслаждений, и когда все ее мечты материализовались в этом телефонном голосе, ее уверенность в себе окрепла. Мужские голоса — всегда мужские голоса. Их интонациями можно управлять, можно, не одобряя, заставить их звучать грустно, или нежно, или отчаянно — и все по ее воле. Она ликовала. Мягкая глина так и просилась в руки.

— Не хотите ли поужинать со мной сегодня вечером? — предложил Скотт.

— Увы… — «Ну нет, — подумала она, — пусть поскучает сегодня». — Сегодня вряд ли получится, — ответила она. — Я приглашена на ужин и в театр. Мне очень жаль.

Но раскаяния в ее голосе не было, только вежливость. Затем, словно ей в голову пришла счастливая мысль о времени и месте, куда она может втиснуть его в своем распорядке, она спохватилась:

— Вот что я вам скажу, а почему бы вам не зайти на чай пополудни?

Он обязательно придет! Он играет в сквош и, как только проиграет, сразу приедет. Йенси положила трубку, спокойно и победоносно взглянув в зеркало, — слишком возбужденная, чтобы улыбнуться.

Она внимательно и одобрительно рассмотрела свои лучезарные глаза и матовые волосы. Затем достала из чемодана бледно-сиреневое, как лавандовый чай, платье и стала наряжаться.

Она заставила его прождать семь минут в вестибюле, прежде чем появилась. Она подошла к нему с дружеской, ленивой улыбкой.

— Как вы поживаете? — проворковала она. — Чудесно видеть вас опять. Как дела? — Йенси глубоко вздохнула. — Я страшно устала. Целый день в беготне с самого утра, сперва покупки, а потом разрывалась между полдником и дневным представлением. Купила все, что видела. Даже не знаю, как мне теперь расплатиться за все это.

Йенси живо припомнила, что при первой встрече проболталась о своей непопулярности, не рассчитывая, впрочем, что ей поверят. Сейчас она уже не могла рисковать, позволив себе такую же ремарку, — об этом нельзя было намекнуть ни словом, ни жестом. Он должен думать, что она весь день нарасхват.

Они сели за столик, им принесли бутерброды с оливками и чай. Скотт был так красив и так изумительно одет! Из-под безупречной пепельной челки на нее пытливо глядели серые глаза. Она спросила, чем он занят, нравится ли ему ее платье, о чем он сейчас думает.

— Надолго ли вы приехали? — поинтересовался он.

— На две недели, туда и обратно. Я собираюсь в Принстон на февральский выпускной бал, а затем — в гости к друзьям в Вестчестер на пару дней. Вас не очень шокирует, что я начала выходить так скоро? Отец был бы рад, знаете ли. Он всегда шел в ногу со временем.

Эту тираду она придумала еще в поезде. Ни к кому в гости она не собиралась Никто не приглашал ее на выпускной бал в Принстоне. Тем не менее все это было необходимо для создания иллюзии. Все в мире — иллюзия.

— А еще, — продолжала она, улыбнувшись, — два моих давних поклонника сейчас в городе, что крайне приятно.

Она увидела, как Скотт моргнул, и поняла, что он оценил важность сказанного.

— А что вы будете делать остаток зимы? — спросил он. — Вернетесь на запад?

— Нет. Видите ли, моя тетя приезжает из Индии на этой неделе. Она собирается пожить во Флориде, и я пробуду с ней до середины марта. Потом мы поедем в Хот-Спрингс, а там, скорее всего, — в Европу на лето.

Это было сущей выдумкой. Ее первое письмо к тетке, где она без прикрас описала подробности смерти Тома Боумена, наконец-то достигло адресата. Тетка приличествующим тоном выразила соболезнования и объявила, что вернется в Америку где-нибудь года через два, если не надумает поселиться в Италии.

— Но ведь вы позволите мне увидеть вас еще хоть раз, пока вы здесь? — взмолился Скотт, оценив впечатляющий размах этих планов. — Если вы не сможете поужинать со мной вечером, то как насчет среды — послезавтра?

— В среду? Дайте-ка подумать. — Йенси нахмурилась, имитируя глубокие размышления. — Кажется, среда уже занята одним свиданием, но я точно не уверена. Не могли бы вы позвонить мне завтра, и тогда скажу наверняка. Мне очень хотелось бы поужинать с вами, но, кажется, я уже обещала встретиться с кем-то еще.

— Отлично, я позвоню вам.

— Около десяти.

— Постарайтесь — в среду или в любое другое время.

— Я скажу вам. Но если я не смогу в среду поужинать с вами, то наверняка смогу с вами пообедать.