ПЕРЕВОД:

Раз в квартал сотрудники мобильного спасательного отряда «Главспас» собираются для обсуждения насущных проблем. Нет, точнее будет сказать так: раз в квартал руководство мобильного спасательного отряда «Главспас» проводит собрание коллектива для, говоря бюрократическим языком, подведения и обсуждения итогов прошедших 4 месяцев.

Собрания проводятся в рабочее время, но ввиду специфики работы отряда присутствуют на них те сотрудники, которые не находятся на дежурстве или в командировках, которые сегодня отдыхают. Это обстоятельство делает собрания, мягко говоря, не очень популярными среди сотрудников. Закономерно: кому охота приезжать на работу в свой законный выходной? Одно дело – тревога, какая-то чрезвычайная ситуация, а совсем другое – собрание. Тем более что из раза в раз говорится на всех производственных и близких к ним заседаниях одно и то же с небольшими вариациями и отклонениями.

Данилову как новичку было интересно все, в том числе и собрание, где можно узнать много интересного. Начать хотя бы с того, как рассаживаются в зале сотрудники. По тому, какое место выбирает человек, можно сделать определенные выводы, пусть и не всеобъемлюще-исчерпывающе-достоверные, но вполне информативные.

Подхалимы и карьеристы, такие, например, как анестезиолог Желтухин, сядут в первом ряду, перед светлыми начальственными очами. Плюсов здесь сразу два: во-первых, начальство, сидящее в президиуме, непременно тебя заметит, во-вторых, может оценить, как усердно ты киваешь, когда надо это делать, или как неодобрительно качаешь головой, когда речь идет о чем-то, вызывающем начальственный гнев или осуждение. Желтухин не просто так сидел, а с блокнотиком, в котором то и дело черкал ручкой. Фиксировал важное, чтобы не забыть ненароком. Что ж, когда спишь и видишь себя начальником медицинской службы отряда, надо хорошенько стараться, чтобы сон твой поскорее стал бы явью. Или вообще бы стал.

– Наш пострел везде поспел, – беззлобно, но не без иронии сказал Данилову инженер Волков, указывая глазами на Желтухина. – Шустрый вьюноша…

Волков недолюбливал Желтухина. Точную причину Данилов не знал, но по отдельным намекам, пару раз проскользнувшим в речах Волкова, догадывался, что имела место в их общем анамнезе какая-то ссора или громкое выяснение отношений.

Руководство еще не явилось. До начала собрания, назначенного на одиннадцать часов, оставалось четырнадцать минут. Конференц-зал понемногу наполнялся людьми. Кто-то из сотрудников сидел вразвалочку, кто-то закинув ногу на ногу, кто-то уселся на подлокотник кресла, а спасатель Аниканов по прозвищу Аника-воин вообще сидел на ступеньке, ведущей на сцену, и разглядывал собравшихся, словно ожидая кого-то.

Желтухин же сидел ровно по центру первого ряда, и поза его была самой что ни на есть деловой: ноги вместе, спина прямая, в правой руке пижонистая перьевая ручка, сверкавшая в свете ламп подобно драгоценному камню. Обычно Желтухин писал простыми, самыми что ни на есть копеечными ручками, а на собрание, ради пущей торжественности, пришел с таким вот роскошным позолоченным девайсом. О том, что в по-настоящему крутых ручках золотыми обычно бывают перо и, возможно, ободок, Желтухин, наверное, не знал.

– Я далеко не самый вежливый человек на свете, – продолжил Волков, – но в нашем узком мирке стараюсь ни с кем не портить отношений. Сегодня одного обидишь, завтра – другого, а послезавтра придется со своим отражением в зеркале разговаривать, чтобы скучно не было. Но Желтуха – это Желтуха, с ним у меня по-хорошему не получается.

Данилов не любил встревать в чужие взаимоотношения, так же, как и не любил сплетничать, поэтому не стал поддерживать тему, предложенную Волковым, а спросил:

– А как проходят собрания – бурно или скучно?

– Сначала – скучно, – усмехнулся краем рта Волков. – Но это до тех пор, пока начальник зачитывает отчет. Как только он переходит к разбору полетов, становится весело. Правда, не всем, но ты, как новенький, нагрешить еще не успел, так что можешь веселиться на всю катушку.

В отряде между сотрудниками было принято мгновенно, сразу же после знакомства, переходить на «ты». Исключением из правил служило начальство. К нему подавляющее большинство обращалось на «вы», и оно также в свою очередь «выкало».

– Я тоже чист как младенец, тем более что половину прежнего квартала был в отпуску. – Волков подмигнул Данилову. – Так что будем веселиться на пару. Только не очень сильно, чтобы потом не побили.

– А что, могут? – подыграл Данилов.

– Конечно, для нас нет ничего невозможного. Поэтому советую хихикать в кулачок, негромко. А вот и Захарыч. Как это он так незаметно просочился?

Волков махнул рукой усевшемуся в последнем ряду Ломакину, иди, мол, к нам (они с Даниловым сидели в шестом ряду, посередине), но тот отрицательно покачал головой, показывая, что ему и тут хорошо, и сделал ответный жест, приглашая Волкова с Даниловым в свой ряд. Теперь уже отказался Волков.