Работа шла по отработанному сценарию. Сошников как начальник занимался осмотром и сортировкой пострадавших, взаимодействуя по телефону с местной медициной. Остальные врачи оказывали помощь. Не обошлось без некоторой суеты, вполне объяснимой для коллектива, состоящего из разных людей, не работающих ежедневно бок о бок, но все быстро притерлись друг к другу.

Выжил тридцать один человек из сорока трех. Большинство пострадавших распределили по близлежащим медицинским учреждениям, но семерых (3 мужчин и 4 женщин) как наиболее сложных в плане лечения было решено забрать в Москву. Их вертолетами перебросили на аэродром, где загрузили в самолет отряда «Главспас».

Накачанные обезболивающими, пострадавшие проспали всю дорогу, не озадачив врачей какими-либо сюрпризами. Все как один держали давление, самостоятельно дышали, сохраняли нормальный сердечный ритм. Данилов вспомнил слова одного из институтских профессоров: «Пострадавший должен быть адекватно обезболен, и тогда он не доставит вам хлопот». Обезболивание, конечно, не может решить всех проблем, но в целом профессор был прав.

Привыкнуть к работе в воздухе получилось не сразу. Казалось бы, чего тут такого? Да, пространство ограничено, есть определенные неудобства, но ведь гораздо удобнее и просторнее, чем в салоне скоропомощного автомобиля. Да и возможности совершенно другие, нежели на «Скорой». По оснащенности реанимационный модуль не уступает отделению стационара. А все же непривычно как-то, еще и уши закладывает время от времени.

В половине четвертого утра по московскому времени самолет приземлился в аэропорту Домодедово. Возле летного поля уже стояло семь машин «Скорой помощи». Пострадавших тут же развезли по разным стационарам. Двоих – в Институт имени Склифосовского, двоих – в Институт хирургии имени Вишневского, двоих в восемьдесят третью городскую больницу, одну женщину – в восемьдесят шестую.

В одиннадцать часов утра Данилов уже был дома. Сидел в ванне, полной обжигающе горячей воды, лениво черпал руками пену и с наслаждением вдыхал запах хвойного экстракта, который был натуральным и, если верить тому, что написано на этикетке, жутко целебным (из всех кожных заболеваний не лечил разве что чесотку, да и то, может быть, просто места на этикетке не хватило для того, чтобы и ее упомянуть).

Данилов так устал, что едва не заснул прямо в воде. Но собрал всю волю в кулак, вылез, натянул махровый халат, показавшийся сегодня каким-то особенно свободным (это что же получается, так исхудал за сутки?), и прошлепал в спальню, где не упал, а в прямом смысле этого слова рухнул на кровать и уснул еще «в полете».

Пять часов глубокого, без сновидений, сна вернули его к жизни. Как раз вовремя. Не успел Данилов толком продрать глаза и поразмышлять на приятную тему: «А не сыграть ли сейчас чего-то такого-этакого, например из Николы нашего Паганини?» – как послышался шум открываемой двери и спустя несколько секунд по квартире прокатилось громкое:

– Ау! Есть кто живой?!

– Vivos voco, mortuos plango, fulgura frango, – отозвался Данилов, выходя в коридор.

– Грубая древнеримская брань? – попробовал догадаться Никита, снимая куртку.

– Надпись на колоколе, – усмехнулся Данилов. – Живых зову, мертвых оплакиваю, молнии ломаю.

– Сурово.

Куртка, которой полагалось висеть на вешалке, легла на тумбочку в прихожей. Лежать ей там было недолго, до прихода Елены, которая повесит куртку на крючок и сделает Никите очередной втык, беспощадный в своей бесполезности (все равно ведь завтра куртка снова окажется где-нибудь, только не там, где положено).

– А ты как думал? Как жизнь?

– Нормально. Сегодня к нам приезжала кандидат каких-то наук проводить тренинг «Учимся общаться правильно».

– Хорошее дело, – одобрил Данилов. – Как впечатления?!

– О, тренинг получился бесподобный. – Никита, не расшнуровывая, скинул с ног кроссовки, закатил глаза и издал непонятный звук, нечто среднее между всхлипом и стоном. – Всего-то за два с половиной часа мы узнали, что вежливость помогает нам в общении…

– Разве не так? – удивился Данилов.

– Так, так. А еще дружелюбие помогает нам в общении. И уверенность помогает нам в общении. И грамотная речь помогает нам в общении…

– Все верно.

– …Аккуратный внешний вид помогает нам в общении, умение выслушать собеседника помогает нам в общении, терпение помогает нам в общении…

– Насчет терпения – в самую точку.

– Потом мы разыгрывали по плану тренера сцены типа «Равшан беседует с прорабом», смеялись от счастья. Некоторые даже рыдали. Такой вот тренинг.

– Искренне тебе завидую, – улыбнулся Данилов. – Когда я был школьником…

– Не было никаких тренингов, да?

– Нет, но я не об этом…

– А поесть есть чего? – с надеждой спросил Никита.

– Не знаю, – честно признался Данилов и, предваряя следующий вопрос, пояснил: – Я пришел и, не заходя на кухню, лег спать.

– Тяжелое дежурство? – посочувствовал Никита.

– Утомительное. С полетом на Северный Кавказ и обратно.

Через пять минут Никита сидел на кухне, бодро уминал холодный плов с курицей (так он ему почему-то нравился больше, чем подогретым) и выражал восхищение и зависть.