– Сашенька, кажется, у тебя уже была, – вспомнил Данилов.

– Александра – это довольно распространенное имя, как у нас, так и за рубежом! – огрызнулся Полянский, не любивший, когда ему напоминали о его отставных пассиях. – Так вот, попала ты, говорят, совершила наезд и уехала с места ДТП. Не только прав лишишься, но и уголовное дело откроют. Я говорю, что она не уехала, а меня повезла в больницу, это же разные вещи, не так ли?

– Да, – подтвердил Данилов. – Но у жизни своя логика, а у юриспруденции своя. Вроде как при всех ДТП положено оставаться на месте до приезда «гибдунов».

– Вот они примерно так и объяснили. Сашенька расплакалась, а майор сказал, чтобы я писал заявление. Н у, я и написал…

Полянский решил выдержать паузу, чтобы усилить эффект, но Данилов его обломал.

– Что подвернул ногу и упал на тротуаре, а она просто ехала мимо, остановилась и по доброте душевной предложила довезти тебя до больницы?

– Разве я тебе уже рассказывал? – изумился Полянский. – Когда?

– Разве трудно догадаться? – улыбнулся Данилов. – Что ты еще мог написать, о, рыцарь Ланселот?

– Да! – с тихим достоинством кивнул Полянский. – Так я и написал. Они прочитали, покраснели, попыхтели и уехали несолоно хлебавши.

– А она?

– А Сашенька отвела меня на рентген.

– Рентген чего?

– Грудной клетки. У меня бок болел целую неделю, между прочим. Потом она добилась, чтобы все-таки пришел невропатолог, который был где-то ужасно занят, а когда убедилась, что со мной все в порядке, отвезла меня домой, и… В общем, так мы познакомились.

– Прямо в тот же день заманил девушку домой! – восхитился Данилов. – С ушибленными-то ребрами! Ну ты монстр, Игорек! Russia’s greatest love machine! («Величайшая русская машина любви» – фраза из песни Boney-M «Rasputin».)

– Не заманил, а пригласил выпить кофе, – поправил Полянский. – Простой знак вежливости. В тот день мы просто познакомились. На следующее утро…

Данилов понимающе кивнул: ясное дело, знакомство продолжалось до утра.

– Сашенька живет рядом со мной, в соседнем доме, – пояснил Полянский. – Она позвонила, чтобы поинтересоваться, не нужно ли мне чего, а я как раз собирался выходить, пора было на работу. Больничный я решил не брать, в деньгах большая потеря. Сашенька предложила подвезти меня до нашего центра, я, разумеется, не стал отказываться. С ушибами куда лучше ехать в машине, чем в набитом пассажирами метро.

– Кто бы спорил? И по пути ты ее окончательно очаровал?

– Это она меня, – признался Полянский. – Такая девушка…

– Добрая самаритянка.

– Что-то вроде этого! Она такая… – Полянский захлебнулся восторгом и ненадолго умолк.

Официант принес напитки. Пиво было холодным, вино, если судить по запотевшему бокалу, тоже, но Полянский не обратил на это внимания.

– Она такая… – Слов не хватало, поэтому приходилось помогать себе руками. – Такая… Девятнадцатый век, настоящая тургеневская девушка!

– Тургеневские девушки – это ужас, летящий на крыльях ночи, – усмехнулся Данилов. – Три «и» – истеричка, идеалистка, интроверт. Далеко не самый лучший выбор.

– Не знаю, как у тебя, Вова, у меня другое впечатление.

– Это потому что ты не читал Тургенева или изучал его в рамках школьной программы – два отрывка и немножко из учебника.

– А ты читал?

– Да, представь себе. Мама серьезно приобщала меня к русской классике. Даже сейчас кое-что помню. Что же касается тургеневских девушек, то мало что может испортить жизнь так, как этот тип женщин. Не понимаю, с какой стати их вдруг начали идеализировать. Лучше сравни свою Сашеньку с Наташей Ростовой, так будет правильнее.

– Твоя Наташа Ростова – грязнуля! – скривился Полянский. – Только перед балом она как следует мыла ноги, руки, шею и уши! Это уж я помню. Нет, лучше сравнивать с…

– Джульеттой! – подсказал Данилов. – Беспроигрышный вариант.

– Мы говорим непонятно о чем! – возмутился Полянский. – Я, можно сказать, делюсь с тобой сокровенным, а ты издеваешься! А еще друг!

Он залпом осушил свой бокал и начал демонстративно разглядывать интерьер ресторана, избегая смотреть на Данилова, который спокойно пил пиво. Когда кружка наполовину опустела, он вытер губы салфеткой и примирительно сказал:

– Подними крышечку и выпусти пар.

Полянский сделал вид, что его крайне заинтересовала лепнина на потолке. Пар он, судя по гневно раздувающимся ноздрям, выпускал через нос.

– Дальше рассказывать будешь? – выждав минуту, спросил Данилов.

– А зачем? – вопросом на вопрос ответил Полянский.

– Интересно же.

– Когда интересно, не перебивают и не издеваются!

– Боже упаси, я и не думал! Так… Слегка иронизировал.

– Почему? – вскинулся Полянский.

– Почему не думал издеваться? Или почему иронизировал?