Я начинаю сердиться.

Тушеная курица миссис Джонс, без сомнения, одно из моих любимых блюд. Кристиан ест со мной сидя, скрестив ноги, на середине кровати.

— Это было классно разогрето. — Подшучиваю я и он ухмыляется. Я сытая и сонная. Это и был его план?

— Ты выглядишь уставшей. — Он убирает мой поднос.

— Так и есть.

— Вот и хорошо. Спи. — он целует меня. — Мне еще нужно кое-что закончить. Я поработаю здесь рядом с тобой, если ты не против.

Я киваю… мои веки уже закрываются. Я и не подозревала, что тушеная курица может так утомить…

Уже сумерки, когда я проснулась. Бледно-розовый свет наполнил комнату. Кристиан сидит в кресле, наблюдая за мной и его серые глаза светятся в этом бледно-розовом свете. Он сжимает какие-то бумаги. Его лицо мертвенно-бледное.

Вот черт.

— Что случилось? — незамедлительно спрашиваю я, привстаю чтобы сесть, игнорируя протестующую боль в ребрах.

— Уэлч только что ушел.

Вот дерьмо!

— И?…

— Я жил с этим ублюдком, — прошептал он.

— Жил? С Джеком?

Он кивает, широко раскрыв глаза.

— Вы родственники?

— Нет, слава богу, нет.

Я сдвигаюсь и откидываю одеяло, приглашая его в постель ко мне. К моему удивлению, он не колеблется, сбрасывает обувь и крадется ко мне. Обняв меня одной рукой, он сворачивается и кладет голову на мои колени. Я остолбенела. Что это?

— Я не понимаю, — шепчу я, двигая пальцами по его волосам и смотря на него сверху вниз. Кристиан закрыл глаза и сдвинул брови, напряженно вспоминая.

— После того, как я был найден возле этой, накаченной наркотой шлюхи, и прежде, чем жить с Карриком и Грейс, я был на попечении штата Мичиган. Я жил в приемной семье. Но я не могу ничего вспомнить о том времени.

Мое сознание зашаталось. Приемная семья? Это новости для нас обоих.

— Как долго? — шепчу я.

— Два месяца или около того. Я не помню.

— Ты разговаривал со своими мамой и папой об этом?

— Нет.

— Возможно, тебе нужно это сделать. Вероятно они смогли бы заполнить пробелы.

Он обнимает меня крепко.

— Держи. — Он протягивает мне документы, которые оказываются двумя фотографиями. Я протягиваю руку и иду на свет, чтобы рассмотреть их в деталях. Первое фото ветхого дома с желтой передней дверью и большим остроконечным окном в крыше. Он имеет крыльцо и небольшой передний двор. Это ничем не примечательный дом.

Вторая фотография семьи — на первый взгляд, обычные синие воротнички — мужчина и его жена, я думаю, и их дети. Взрослые одеты в неряшливые, застиранные, голубые футболки. Им должно быть по сорок. У женщины черные волосы с сединой, у мужчины короткая строгая стрижка и они оба тепло улыбаются в камеру. Руки мужчины на плечах угрюмой девочки-подростка. Я всматриваюсь в каждого ребенка: два мальчика — близнеца, им около двенадцати лет — с пшеничными светлыми волосами, широко улыбающиеся в камеру; вот другой мальчик, который поменьше, с рыжеватыми светлыми волосами, он сердится; и прячущийся за ним маленький мальчик с медными волосами и серыми глазами. Его глаза широко открыты и напуганы, одежда на нем не по размеру и он сжимает в руках детское грязное одеяло.

О черт.

— Это ты, — шепчу я и мое сердце подскочило вверх к горлу. Я знаю, что Кристиану было всего четыре, когда умерла его мать. Но этот ребенок выглядел еще меньше. Очевидно он серьезно недоедал. Я еле сдерживаю слезы, которые подкатывают к моим глазам. Ох, любимый Пятьдесят.

Кристиан кивает.

— Это я.

— Уэлч привез эти фото?

— Да. Я ничего из этого не помню. — Его голос плоский и безжизненный.

— Ты помнишь этих приемных родителей? Но как ты можешь помнить? Кристиан, это было так давно. Это то, что тебя беспокоит?

— Но я же помню, что было до и после. Как я встретил своих маму и папу. Но это… как будто здесь огромная пропасть.

Мое сердце сжалось от явного понимания. Мой дорогой «Чекнутый-Контроль» любит, чтобы все было на своих местах, а теперь он узнал, что есть недостающая часть головоломки.

— Это Джек на фотографии?

— Да, старший ребенок. — глаза Кристиана прищурены и он держится за меня как за спасательный круг. Я глажу его волосы, пока рассматриваю старшего мальчика на этой фотографии, который выглядит вопиюще дерзко и высокомерно. Теперь я вижу — это Джек. Но здесь он всего лишь ребенок, грустный восьми, или девятилетний ребенок, прячущий свои страхи за враждебностью.

Меня посетила мысль.

— Когда Джек позвонил мне, чтобы сказать, что Миа у него — он сказал, что если бы все сложилось по другому, все это могло быть его.

Кристиан закрывает глаза и вздрагивает.

— Вот ублюдок!

— Ты думаешь он сделал все это из-за того, что Греи усыновили тебя, а не его?

— Кто знает, что у него на уме? — говорит озлобленно Кристиан. — Мне наплевать на него.

— Возможно, он знал, что мы встречаемся друг с другом, когда я проходила собеседование. Возможно, он планировал соблазнить меня все это время. — Желчь поднимается в горле.