— Куда мы, парни?

— В Ба-да-хос!

Холода ещё держались, но снег уже сошёл, сохраняясь кое-где на вершинах холмов. Реки вскрылись ото льда. Северный ветер нагонял тучи, и дожди не прекращались. Шинели, одеяла — всё было влажным и не успевало высыхать на кострах во время стоянок. Большая часть армии пока не выступала из Сьюдад-Родриго, чтобы не насторожить французов раньше времени.

— Куда мы, парни?

— В Ба-да-хос!

Кроуфорд умёр, но зато сэр Уильям Лоуфорд выжил и шёл на поправку. Когда Южно-Эссекский станет под стенами Бадахоса, его бывший полковник поплывёт домой. В порту его встретит коляска и отвезёт в родное поместье. Шарп навестил его в монастыре. Лоуфорд был слаб, но при виде стрелка улыбнулся и попытался сесть:

— Всего лишь левая рука, Ричард!

— Да, сэр.

— Я смогу ездить верхом, держать саблю. Я ещё вернусь.

— Очень надеюсь, сэр.

Лоуфорд сконфуженно поднял бровь:

— Дурацкую же штуку я свалял, а? Но в этом есть и ваше упущение.

— Какое?

— Вам надо было пристрелить меня, когда я, вопреки вашему совету, не надел плащ.

Шарп принял шутку:

— Да, стоило бы. Тогда уж вы точно не полезли в брешь.

Лоуфорд посерьёзнел:

— Простите, Ричард, в следующий раз я с большим вниманием отнесусь к вашим словам.

Да, думал Шарп, если он будет, этот следующий раз. Лоуфорд мог вернуться, но не в ближайшие месяцы и уже не в Южно-Эссекский. Слухи о новом полковнике расползались по части, как пороховой дым по полю битвы. Кто-то говорил, что должность оставят за Форрестом, кто-то боялся возвращения сэра Генри Симмерсона (Насколько было известно Шарпу, последнего вполне устраивала доходная работа с налогами). Любого подполковника, чей путь пролегал вблизи расположения полка, досужие языки немедленно записывали в новые командиры. Пока что полк маршировал через Тагус и верховодил в нём майор Форрест.

Тереза скакала на лошади вместе с батальоном. Солдаты Лёгкой роты помнили её по Альмейде и, хотя Шарп никому ничего не рассказывал, уже прослышали о ребёнке. Харпер, без устали отмеряя ножищами шаги, лучезарно улыбался капитану: «Не волнуйтесь, сэр. Парни присмотрят и за ней, и за вашей девочкой.» Солдатские жёны преподнесли Шарпу с Терезой в подарок одеяльце, пару детских вязаных митенок и самодельную погремушку. Стрелка это тронуло и смутило.

Настроение в полку было бодрым: Южно-Эссекский, подобно остальному войску, полагал, что, если в Сьюдад-Родриго потери при штурме составили всего около шестидесяти человек, под Бадахосом их ждёт то же самое. Солдатские пересуды заставляли Терезу хмуриться: «Они не знают Бадахоса!» Возможно, думал Шарп, хорошо, что не знают.

— Куда мы, парни?

— В Ба-да-хос!

Непогода затруднила переправу через реку, и три дня полк провёл в Порталегри. Они были единственной частью в городе, но Шарп видел по многочисленным меловым отметкам на дверях, как часто здесь бывают солдаты. Под свежими надписями вроде «ЮЭ/Л/6» (Южно-Эссекский/Легкая рота/6 человек), оставленными квартирьерами их полка, угадывались полустёртые памятки пребывания здесь английских, валлийских, ирландских, немецких, португальских и французских батальонов. Только, когда падёт Бадахос, война навсегда уйдёт из этих мест.

Штаб полка расположился в гостинице, там же остановились Шарп с Терезой. Три дня они наслаждались друг другом. Тереза должна была пуститься в путь раньше — ей надо было успеть попасть в Бадахос до того, как въезд в город ввиду приближения британцев будет перекрыт.

— Почему Бадахос?

Дождливый вечер сменяла ненастная ночь. В мансарде царила полутьма.

— Там родня. Я не хотела рожать дома.

Шарп понимал почему. Её дочь считалась «плодом греха».

— Дядя с тётей знают?

— Догадываются, конечно. Но дядя — богатый человек, своих детей у них нет. Ребёнок им в радость. Болезнь Антонии ставила в тупик докторов. Девочка плохо росла, не удерживала пищу. И сёстры из монастыря, и врачи сходились в том, что она не жилица. Тереза с ними не соглашалась. Её дитя не могло расстаться с жизнью так просто.

— У неё чёрные волосы?

— Ты же знаешь, что да. Я говорила тебе сто раз. Она родилась с длинными тёмными волосами, потом они выпали и отрастают вновь. У неё маленький носик, не такой, как у меня, но и не твой крючок.

— Может, это оттого, что она не от меня?

Тереза с напускной обидой пихнула его в бок:

— От тебя! Она хмурится, как ты!

Она насупила брови, пародируя Шарпа, а он, в отместку, повалил её на кровать. Дождь стучал в окно.

— Поженимся?

Она не ответила. Со двора донёсся стук копыт по булыжнику и голоса.

— Кто-то приехал.

Шарп ждал ответа на свой вопрос. Девушка провела пальцем по шраму на его лице:

— Ты решишься осесть в Касатехаде?

Стрелок молчал. Жить в чужой стране? Стать «мужем Терезы», иждивенцем?