— Проклятый порох отсырел. Сапёры ушли, Фитчетт возится с фитилём, — отчитался Раймер срывающимся шёпотом.

Шарп его прекрасно понимал. Если дамба по ошибке взлетит на воздух сейчас, стена воды сметёт роту к дьяволу в ад.

С парапета форта, всего в десяти метрах от верхушек их киверов, донёсся топот приближающихся шагов. Офицеры застыли. Раймер, стоявший лицом к форту, вдруг выдохнул:

— О, Господи, нет!

Шарп поднял голову. Это была какая-то разновидность свечи. Огонёк задёргался, колеблемый ночным зефиром, почти исчез, но потом вспыхнул сильно и ярко, осветив двух громил в синих мундирах. Они поднесли свечу к осветительному снаряду, подождали, пока пламя перекинется, и, перешучиваясь между собой, сбросили вязанку с парапета. Каркас полетел в овраг, роняя куски горящей соломы, и с шипением нырнул в Роильяс. Пламя пару секунд держалось в верхней части снаряда, дрожа, но всё же потухло. Долгий, долгий вздох исторгся из груди Раймера. Шарп приблизил рот к его уху:

— Где рота?

— Несколько человек здесь. Остальных я отослал.

Ответ едва ли можно было счесть исчерпывающим. Французы тем временем готовили новый каркас. Они учли свои ошибки. Не торопясь, дали промасленной соломе разгореться и только после этого мягко скатили вязанку через край. Подпрыгивая и ударяясь о склон, снаряд упал в колючий куст, тут же затрещавший и вспыхнувший. Неожиданная подсветка выхватила из тьмы лейтенанта-сапёра Фитчетта, окаменевшего у двухъярусной пирамиды пороховых бочонков. Французы тоже должны были его заметить. Однако, не заметили! У солдат имелся приказ осмотреть лощину, и они честно таращились вниз в переплетение странных теней, которые можно было принять за кого угодно: от англичан до сатаны с рогами. Движение, впрочем, отсутствовало, и караульные расслабились. Болтая и смеясь, они радовались приказу, уведшему их от английских выстрелов. Вдруг они вытянулись по стойке смирно, новый голос пролаял команду, и Шарп понял, что появился офицер.

Фитчетт зашевелился. Панически поглядывая то на горящий каркас, то на край парапета, он на цыпочках пошёл к Шарпу с Раймером. Под ноги инженер не смотрел, левая лодыжка подвернулась, и бедняга обрушился в тёмную воду. Французы залопотали, над каменной кладкой возникло лицо офицера. У Фитчетта хватило ума не барахтаться. Лягушатник выкрикнул приказание, и появился третий каркас. Шарп понял, что схватки не избежать. Раймер, не мигая, смотрел вверх. Брови его умоляюще приподнялись, а рот приоткрылся.

Шарп толкнул капитана локтем:

— Застрелите офицера.

— Что?

— Убейте паршивца, вы — стрелок или кто?!

Раймер непонимающе уставился на Шарпа. Тот, досадливо морщась, пальцем проверил, не просыпался ли порох с полки, и прицелился сквозь корявые ветви над головой. Раймер очнулся:

— Не надо!

Сильный толчок, и хорошо разгоревшаяся вязанка описала искрящуюся дугу в небе, ударилась о противоположную стенку расщелины, застряв между валунов. Перепуганному Фитчетту, наверно, показалось, что каркас летит прямо в него, он завизжал и бросился к своим. Французский офицер энергично жестикулировал и орал.

— Не стреляйте!

Раймер потянул Шарпа за плечо, сбив прицел. Фитчетт, обдирая бока о колючки, вломился к ним в кустарник. Глаза его были совершенно безумными от страха, но Шарп отметил с невольным уважением, что фитиль, несмотря ни на что, лейтенант не бросил.

— Фонарь? Где фонарь?

Зажжённый фонарь с не пропускавшими света заслонками стоял на земле под ногами. Одновременно нагнувшись за ним, Фитчетт и Раймер сильно столкнулись лбами. Наверху сухо треснул французский мушкет. Пуля пронзила ветки и отлущила пласт коры от ближайшего к британцам дерева.

Французский командир, перегнувшись, пристально вглядывался пляшущие тени на дне лощины. Шарп навёл винтовку и нажал на спуск. Брызнула кровь, и француза отбросило назад. Раймер, держась за лоб, возмутился:

— Зачем это, Шарп.

— Скорей, скорей! — сапёр бормотал, подгоняя самого себя. Он кривился от боли и тёр ушибленное место. Приоткрыв дверцу фонаря, он сунул внутрь запальный шнур. Фитиль запылал.

— Бежим!

Раймер не стал дожидаться команды инженера и уже умчался. Шарп поймал Фитчетта за плечо:

— Как долго горит фитиль?

— Секунд тридцать! Отпустите!

Второй выстрел громыхнул наверху, взрыхлив пулей землю в двух шагах от них. Фитчетт вывернулся и побежал догонять Раймера с его воинством, шумно продирающихся сквозь заросли, подгоняемые жутким видением катящегося по пятам водяного вала.

Неприятель, лишившийся руководства, вопил и переругивался, ослеплённый огнём каркасов, ни черта не слышащий из-за мятущегося по оврагу эха своих же выстрелов. Шарп бросил взгляд на ползущую по фитилю искорку, затем повернулся и полез по склону вверх. У самой кромки знакомый бас заставил стрелка помедлить.

— Отличный выстрел.

— Патрик!

— Он самый. Подумал, стоит вам помочь.

На запястье Шарпа сомкнулась немаленькая кисть, и он без церемоний был поднят на обрывистый край лощины.

— Драпать по бережку — то ещё удовольствие…

— Потонуть не лучше.

Обмениваясь репликами с донегольцем, Шарп машинально прикидывал, сколько времени прошло с момента, когда занялся запал: Двадцать? Двадцать пять? По крайней мере, они с Харпером в безопасности. Они засели над обрывистым краем оврага, рядом с неглубоким рвом форта. Вопли французов разом прервал властный голос. Гомон сменился звяканьем шомполов по металлу мушкетных стволов. Шарп покосился на распластанного ирландца: