В кузнечном цехе Букреев чувствовал себя и воспринимался всеми как свой человек. Казалось, будто он и поныне трудится в бригаде уникального гидропресса. С ним можно было поговорить и поспорить о делах чисто профессиональных, на высоком профессиональном уровне. Совещание затянулось до позднего часа.

И хотя Букреев несколько охладил пыл Голчина по части объединения кузнечных цехов, тот возвращался домой в самом добром душевном расположении. По пути сказал Клёникову:

– Простаки мы с тобой, Алексей Степанович. Куда нам тягаться с Алтуниным? Вот голова! Универсал! Так что смиряй себя молитвой и постом и не лезь в замы начальника цеха. Нет у тебя такой головы. И у меня нет. Чего нет - того нет. А у этого парня она всегда была.

Зашагали идеи Алтунина из цеха в цех. Взбудоражили не только кузнецов, но и рабочих механических цехов, инструментальщиков. Перебрались на Второй машиностроительный завод, где их тоже встретили с одобрением.

Освоить технологию штамповки деталей, не нуждающихся в дополнительной механической обработке! Объединить кузнечные цехи! Об этом теперь громко говорили все.

Шла деятельная подготовка к общезаводской производственно-технической конференции.

Алтунин, не дожидаясь конференции, занялся перестройкой работы в цехе, пункт за пунктом выполняя свою программу. Ему позволили усилить цех технологами, и те шли сюда охотно. Алтунин сформировал из них творческую группу. Был разработан углубленный план повышения технического уровня производства с внедрением прогрессивного инструмента, штампов, оснастки...

Хочешь не хочешь, а начальнику инструментального цеха Силантьеву пришлось подтянуться. Его теперь даже не спрашивали, желает он подтягиваться или нет, — издали строжайший приказ, обязали, создали в инструментальном постоянную смотровую комиссию, в которую вошли передовики производства.

На производственных совещаниях начальник НОТ Карзанов доказывал: алтунинская технология останется пустым звуком, если не будет устранена основная причина отставания отдельных цехов - несовершенная организация управления и планирования.

– Дайте нам совершенную! — потребовал Ступаков.

Теперь Алтунину приходилось в довершение ко всему заниматься вместе с Карзановым разработкой "пирамидальной схемы управления заводом".

Из маленького зернышка, брошенного Сергеем на плодородную почву отдела НОТ, начало развиваться стройное дерево. Карзановская гвардия инженеров-организаторов отвоевывала первые плацдармы.

В производственно-диспетчерском отделе был уже создан подотдел по вспомогательному производству. Во главе его, по совету Алтунина, поставили старшего мастера Голчина, который сразу же занялся совместно с планово-экономическим отделом разработкой для каждого вспомогательного цеха технико-экономических показателей, оперативными графиками. Голчин проявил себя здесь лучше, чем на прежней работе, и не скрывал своего чувства благодарности к Алтунину.

– Что бы ни говорили, Алтунин - золотая голова! В душу мою заглянул и все понял. А Самарин глядел, глядел и ничего не разглядел. Столько лет держал на должности начальника участка, ни на шаг продвинуться не давал. А почему? Производственный эгоизм! Хвалился всем: "У меня начальники участков с высшим техническим образованием". Ну, были бы все с высшим, куда ни шло! А то ведь на весь цех - один я. И невдомек Юрию Михайловичу, что от бесперспективности я уже сохнуть стал.

Алтунин, разумеется, не слышал этих излияний. Он не любил, когда его благодарили. И чего греха таить, не о выдвижении Голчина заботился Сергей, рекомендуя его в производственный отдел, а только об эффективности работы нового подотдела, где требовался человек умный, оперативный, волевой. Голчин был таким.

Сергею неведомо было и то, что на подотдел этот метил Пудалов. Он узнал об этом значительно позже и удивился: "Пудалов? Почему Пудалов? Зачем? Чтобы с самого начала обречь дело на провал?" Но Игорь Евсеевич метил и, когда ничего не получилось, взбунтовался. Начальник подотдела по вспомогательному производству - фигура крупная, по сути, один из заместителей начальника производственного отдела! А к старости Пудалов все больше жался поближе к начальству...

Игорь Евсеевич был достаточно умен, чтобы не заявлять о своем недовольстве вслух. Негодовал молча: "Вот она, награда за многолетний бескорыстный труд. А все этот декоративный робот Алтунин!" Однажды, будучи в командировке в Харькове, Пудалов видел такого робота, сделанного очень искусно. Тот брал в стальную лапу графитовый порошок, совал в свою огнедышащую пасть, с огромной силой сжимал челюсти - и, пожалуйста, чудо: кристаллики алмазов. Подобные же чудеса совершает Алтунин.

Игорь Евсеевич без приглашения отправился к нему.

– Я по важному для меня делу.

– Какому же?

Пудалов замялся, носок левого ботинка нетерпеливо отбивал непонятный такт.

– Хочу подать заявление об уходе. По собственному желанию.

Алтунин резко выпрямился на стуле:

– Я вас чем-то обидел?

У Пудалова дрогнул в усмешке рот.

– При чем здесь вы? Вы для меня никогда всерьез не существовали. Да и не существуете!

Тонкий нос его задрожал от возбуждения, пальцы рук нервно переплелись.

– Вы должны как-то аргументировать свой уход, — спокойно сказал Алтунин. — В самый разгар перестройки работы цеха...