Он отшучивался:

– Твой отец обо мне лучшего мнения. Юрий Михайлович посчитал, что только я могу замещать его в цехе.

– Людям, в том числе и родителям нашим, свойственно ошибаться... Забыла сказать: звонил папа, дела у него идут на поправку. Скоро вернется.

– Скорее бы...

Но Юрий Михайлович все не возвращался, только позванивал изредка. Алтунин не мог сказать наверное: ждет ли он с нетерпением приезда Самарина? Где-то в глубине души опасался, что, вернувшись, начальник цеха не даст ему осуществить задуманное. Тогда работа здесь утратит для Алтунина свою привлекательность, придется приспособляться, а застой в работе - застой в душе...

Стараясь отвлечься от мрачных дум, попробовал возобновить разговор с женой:

– Кирюха, почему молчишь?

– Зачем ты уволил Пудалова? — спросила она сухо.

– Я его не увольнял. Сам захотел уйти на Второй завод.

– Но ты обязан был удержать его.

– У меня иной принцип: не хочет человек работать, фрондирует - пусть лучше уходит. Линия ясная и прямая.

– Улица прямая, да хата кривая. Он звонил папе, нажаловался ему. О всех твоих нововведениях рассказал. Папа сильно взволнован. А ему нельзя волноваться... Ну зачем ты отдал куда-то Голчина? На нем участок держался, и какой участок! Зачем затеял всю эту историю с переходом цеха на новую технологию, объединение цехов? Какой-то клубок нелепостей.

– Ты поешь с голоса Пудалова.

– У меня своя голова на плечах. Папа был уверен, что ты не станешь заниматься какой бы то ни было реорганизацией.

– Папа был уверен, а я не был уверен.

– Ты начинаешь грубить. Цех ваш меня интересует меньше всего - я переживаю за папу. Своими реформами ты можешь раньше времени свести его в могилу. Неужели ты этого не понимаешь? Инфаркт - и смерть.

– Не преувеличивай.

– Я не преувеличиваю. Папа не мог спокойно говорить по телефону. Грозится выписаться раньше времени. Ему известно, что ты хочешь вместо Пудалова поставить Авдонину.

По лицу Киры прошла тень.

– Ну и что?

– Зря старался.

– Почему?

– Папа ее терпеть не может.

– За что?

– Ну хотя бы за аморальное поведение.

– Первый раз слышу! Что она натворила?

– Увела чужого мужа.

Он рассмеялся.

– Тебе опасаться нечего: меня не уведет. Зачем ей два чужих мужа?

– А я и не опасаюсь. Но папа будет огорчен и, конечно же, постарается избавиться от нее.

– Ее кандидатуру поддержал Лядов.

– Ты мог бы посоветоваться со мной.

– Как-то не пришло в голову. Да и не понятны претензии к ней. Увела чужого мужа? Почему увела? Люди-то взрослые. Ну, полюбили друг друга... Бывает...

– Бывает, да не у всех... А только у таких, как эта раскрасавица Авдонина.

– Значит, получается так: если ты увела чужого мужа, то на участке работать можешь, а на повышение не рассчитывай - не положено уводить чужих мужей? В экономисты цеха нужно назначить бесполых ангелов наподобие Пудалова?.. Почему твой папа берет на себя роль судьи в таких сложных вопросах? Если уж он такой принципиальный, мог бы совсем не принимать Авдонину на работу. А он ее взял: прекрасный плановик. Потому и взял. Я руководствуюсь точно такими же соображениями.

– Ты не должен так говорить со мной. Ты ведешь себя отвратительно. Папа на тебя надеялся, верил тебе, а ты, воспользовавшись его отсутствием, занялся разного рода подкопами под него, чтобы в конце концов ему указали на дверь.

– Вот ты-то не должна говорить так со мной! — вспылил он. — Я никогда никакими подкопами не занимался. На кой черт мне все эти должностишки?

– Не лги, я все знаю. Пудалов рассказал. Тебе хочется занять место папы.

– Ну, если ты Пудалову веришь больше, чем мне, тогда другое дело.

– Ты черствый человек! Неужели не понимаешь, что я вынуждена спасать папу от тебя? Давай уедем отсюда?

– Куда?

– Хотя бы в Иркутск.

– Кира, нам нечего делать в Иркутске. Мое место здесь.

– Ах да, я опять забыла: здесь открывается необыкновенный простор для удовлетворения твоего непомерного честолюбия.

Он горько улыбнулся.

– Зачем ты так? Ты же знаешь, что все это неправда.

– Нет, правда! Ты честолюбец, скрытый карьерист...

Был ли Сергей Алтунин честолюбивым? На этот вопрос сам он ответить не смог бы. Если говорить откровенно, ему хотелось что-то значить в этом мире. И не столько для себя, сколько для Киры. Она должна гордиться им - его трудовыми успехами, умом, образованностью, способностью разбираться в высоких материях. Признавая роль общественных организаций в воспитании человека, он считал все же, что главное тут принадлежит самому человеку. Каждый должен сам создавать себя, а не полагаться всецело на других, на стечение событий и обстоятельств. В честолюбии нет большого греха, грех - тщеславие.

Он привык подхлестывать себя на пути к какой-то большой, еще не осознанной цели. И Кира всегда поощряла это.

– Колесо должно крутиться! — говорила ока. — Всякое прозябание означает постепенный распад личности. Энергичные люди даже в невероятно сложных и трудных условиях могут проявить себя в полную меру. Более того, эти невероятно сложные условия прямо-таки необходимы им для обостренной работы ума. Секрет успеха таких людей - в умении подчинять себе любые обстоятельства, никогда не останавливаться на полдороге.