Игнис выпрямился и невольно отступил на пять шагов. К горлу подкатил мешающий дышать комок. Над мечником что-то мелькнуло, и стоны его резко оборвались. Сгусток тьмы перебрался через бездыханное тело и проследовал дальше.

"Нечего тут больше делать!" - пронеслось в голове Игниса. Он судорожно уцепился рукой за выступ в стене и оттолкнулся ногами. Ушибленное колено пронзила острая боль и вырвалась сдавленным вскриком. Со всей сноровкой Игнис полез наверх, подальше от этого чудовища, чем бы оно там ни было.

Что-то схватило Игниса за голень. Он дёрнул ногой в попытке высвободить её. Его продолжали тащить вниз, в темноту. Сапоги, руки и спина скользили по каменным стенам. Он попытался ухватиться за какой-нибудь выступ, пальцы ожгло холодом и болью. Затем его дёрнули так, что он едва не полетел вниз. Дыхание сбилось, голова начинала кружиться. Нащупав на поясе кинжал, он вырвал его из ножен и с замахом ткнул вертикально вниз. Остриё лишь скользнуло по панцирю (или что там у него?) чудовища. Он ударил повторно, но итог оказался и того плачевнее. Потеряв надежду что-либо сделать, Игнис прекратил упираться в стены расселины и полетел вниз.

Они упали вместе - сначала тварь, а он сверху на неё. Грудь ударилась о туловище чудовища так, что воздух со свистом вырвался из лёгких. Неизвестное создание заворочалось в темноте под Игнисом. Он высвободил руку и саданул кинжалом, попал во что-то более мягкое. Всем весом навалился на оружие и вогнал его максимально глубоко. Пахнуло зловонием, тварь издала знакомые уже хрипящее-булькающие звуки. Игнис заорал и принялся раз за разом остервенело колоть кинжалом.

Сильный удар в бок отбросил его на несколько шагов. Плечо врезалось в стену расселины, и левая половина тела на несколько секунд онемела. Игнис задрал голову и увидел вверху свет. Тёмными пятнами угадывались голова Капитана и кого-то ещё. Товарищи что-то кричали, но звон в ушах не позволял разобрать слов.

Чудовище зашевелилось и двинулось к жертве. Зрение всё ещё оставалось мутным, и Игнис не мог до конца понять, насколько тварь велика. В темноте различались лишь большие тёмные глаза и когти.

Игнис весь вложился в прыжок и оттолкнулся ногами от земли. Он упирался спиной, сапогами и руками в стены расселины и карабкался к свету. Первые рывки дались относительно легко. Он даже успел обрадоваться скорому избавлению. Однако выше расселина сузилась, и теснота сковала движения.

Снизу слышались чиркающие звуки. Чудовище приближалось, и двигалось оно явно быстрее жертвы. До спасительного света оставалось совсем немного.

Капитан лёг плашмя на снег у края расселины и протянул руку:

– Ещё немного! Давай!

Нога Игниса соскользнула с влажного камня, и он чуть не сорвался. Тварь была совсем близко.

– Стреляй!
– крикнул Игнис в отчаянии.

– Я не вижу её!
– ответил Капитан.

– Стреляй левее меня!
– Игнис как мог сместился чуть вправо и продолжил взбираться.
– Давай же!

Капитан выстрелил, и стрела ушла в темноту. Похоже, мимо. Он выстрелил снова, взяв чуть ближе к Игнису. Теперь точно попал - хрипяще-булькающие звуки стали тому подтверждением. Лук изогнулся в третий раз, тетива жалобно заскрипела и... порвалась, не выдержав испытание холодом.

Превозмогая боль в колене, Игнис толкнул себя вверх. Казалось, последнее усилие пропало зря, но в следующий миг он ощутил, как Юс схватил его руку и потащил. Тотчас к нему присоединился Капитан. Хрипя от натуги, они рывком выдернули Игниса из смертельной ловушки. Затем втроём повалились в снег и только через пару секунд осознали неуместность отдыха вблизи расселины. Ничто не мешает твари выбраться наружу и закончить начатое. Тяжело дыша и пошатываясь, они поднялись и бросились прочь.

Поговаривали, что Поющие горы во многих местах изрезаны такими расселинами, пещерами и различными кавернами. Оказывается, в некоторых из них имеются и обитатели.

Юс сидел в снегу в обнимку с женой и что-то шептал ей - очевидно, успокаивал; паренёк крутился возле Капитана. Игнис отвернулся от спутников и закашлялся. По лицу его пробежала гримаса боли, и он со стоном зажал ноющее колено. Разреженный воздух, казалось, не позволял надышаться.

– Почему ты прекратил стрелять?!
– возбуждение до сих пор не отпускало Игниса.

– Да тетива у меня порвалась! Не спать мне вечность! Я что, виноват в этом?!

Игнис осознал несправедливость высказанного обвинения и ему стало немного стыдно. Он встал и побрёл за брошенным в снег эспадоном.

За пятнадцать минут путники окончательно пришли в себя и возобновили подъём.

Снова проснулся неукротимый ветер, тяжёлыми пощёчинами захлестал по лицу. Несмотря на вынужденную активность, холод пробирал всё сильнее, сковывая каждый мускул и добираясь до костей. Все зябко кутались в плащи и стучали зубами. Губы окоченели, брови и ресницы покрылись инеем, тёплые меха спасали всё меньше.