Шрифт:
— Проходите. Вадим Саулович вас ждет.
У него даже перехватило дух. Сейчас он увидит самого Андреева! Дрожащей рукой парень открыл дверь.
Человек-легенда оказался на удивление простым в общении.
— Белугин? Проходи. — Он показал на диван рядом со столом и зажег сигару. — Рассказывай.
— Что?
— Все: где учился, где работаешь.
Благодаря светло-рыжим волосам Дима Белугин казался удивительно солнечным. Это сразу понравилось Андрееву.
— Закончил Московский авиационный институт. Сейчас работаю на радио, — сказал Дима.
— Каком?
— Местном. Радиостанция Сергиево-Посадского района. В Подмосковье.
— Это большая разница: работать на радио и писать в газету, — произнес Андреев. Тех, кто приходил в газету из радиожурналистики, пренебрежительно звали «радистами». Привыкнув компенсировать малограмотность интонациями, многие из них плохо писали.
— Я еще и с газетой сотрудничаю. Внештатно. «Загорская правда». Заметки пишу. Могу показать.
— Не надо. — Андреев отмахнулся. — Нам нужен военный корреспондент, который будет писать про армию. Справишься?
— Да! — уверенно ответил Белугин.
Мэтр посмотрел в лучащиеся глаза скромного парня в вязаном свитере и понял: этот справится. Чего бы это ни стоило.
— Подойди к Петру Тинкину. Он даст первое задание.
Через день Петр сидел за своим столом и матерился, черкая заметку, написанную Белугиным: «Кто так пишет, ё-моё. Зачем редакции этот «радист»?»
— Зачем же вы его взяли? — спросил Гольцов после услышанного.
— Мне нужна была рабочая лошадка, — ответил Андреев. — Была масса черной работы, которую никто не хотел делать. Мало кто из мальчиков и девочек моего отдела поехал бы в Абхазию или Молдавию. А Дима ездил, желая утвердиться. Но это у него не очень поначалу получалось: для того нужны годы. Журналистика — жестокая профессия.
— Но он же не мог писать?
— Вы думаете, на журфаках учат писать? Заблуждаетесь. Человек или пишет, или нет. Научить этому невозможно, только что-то подкорректировать. А руку можно набить. Это же ремесло. Было бы желание. Я увидел: у Димы было желание. И дал ему шанс.
Андреев выпустил клуб сигарного дыма и продолжил:
— И потом, его же не сразу взяли в штат. Знаете, как обычно человек с улицы приходит в редакцию? Ему дают стол и телефон. Это называется испытательным сроком. Крутись как хочешь, особо помогать тебе никто не будет. Выплывешь — станешь журналистом. Нет — прощай… Дима выплыл.
— А по-крупному он с кем-нибудь ругался?
— Он не очень вписывался в общую массу. Поэтому у него были проблемы с общением. Но без открытых противостояний. Хотя… Где-то в сентябре девяносто четвертого он крепко повздорил с Петром Тинкиным.
— Из-за чего?
— Из-за статей о торговле ураном.
На прошлой неделе в Германии разгорелся грандиозный скандал. На борту самолета, прилетевшего из Москвы, немецкая полиция обнаружила 500 граммов обогащенного плутония. Такого количества вполне хватило бы, чтобы заразить пол-Германии.
Во всей этой истории много подозрительного. Если самолет был немецкий, а задержанные то ли испанцами, то ли колумбийцами, почему все стрелки быстро перевели на нас? Тем более что невозможно установить, произведен плутоний в американском или российском реакторе.
Сложно сказать, кому выгодна эта шумиха. Не исключено, что здесь замешаны политические интересы самого высокого ранга.
Петр Тинкин «Столичная молодежь», 16 августа 1994 годаСтрасти накаляются вокруг серии задержаний немецкой полицией стратегического плутония и урана якобы российского производства. Немецкие газеты с подачи спецслужб утверждают, что все эти «посылки» не только привезены из России, но и произведены у нас.
В свою очередь представители Минатома РФ и ФСК категорически это опровергают. Сегодня только два комбината в России производят военные плутоний и уран. Ни с одного из них, по словам российских спецслужб, практически невозможно вынести секретную продукцию.
Общеизвестно, что Россия подписала соглашение с США о допуске нашего урана на западный рынок. Поднимая шумиху с якобы контрабандой из России, конкуренты нацелены резко понизить наш авторитет на рынке.
Петр Тинкин «Столичная молодежь», 23 августа 1994 годаНа днях два офицера Федеральной службы контрразведки были арестованы в самом центре Москвы за торговлю… ураном. У арестованных изъяли около одного килограмма стратегического элемента. При последовавшем обыске нашли еще килограмм урана. Торговцы хранили свой товар в обычной картонной коробке.
Видимо, задержание стало первым шагом по реализации договора между ФСК и германскими спецслужбами по совместным действиям против урановой мафии.
Дмитрий Белугин «Столичная молодежь», 30 августа 1994 года