— Так куда вас отвезти, Ксения?

— В Отрадное. А почему вы считаете, что убийство Белугина — темная история? — спросила девушка.

Ей совсем не хотелось менять тему разговора. Но слова Михальского звучали настолько приятно, что Ксении стало слегка неудобно и даже чуточку страшно: вдруг это обман?

— Чтобы раскрыть преступление, надо в первую очередь определить, кому оно было выгодно, — ответил Михальский. — Обычно это несложно.

— Разве? — удивилась она.

— Да. Если говорить о психически здоровых людях, то причин убийства не так уж и много: ограбление, финансовые или иные разборки между родственниками или деловыми партнерами, ревность. — Михальский бросил мимолетный многозначительный взгляд на Ксению, шутливо намекая на одно из значений ее имени. — Бывают еще убийства, совершенные в пьяном угаре, их раскрыть проще всего, — продолжил Яцек. — Они составляют львиную долю милицейской отчетности. Существуют разные вариации. Но как правило, все подходят под одну из перечисленных схем.

Он говорил медленно, специально выбирая такие сложные выражения, чтобы выглядеть в глазах спутницы умнее. Теперь он себя оправдывал тем, что, во-первых, девушка сама спросила, а во-вторых, он же говорит одни общие слова. Показывает свою эрудированность…

— Проблема — доказать вину конкретного человека процессуально. Или, если мотив был у многих людей, решить, кто конкретно сделал заказ… Черт, куда ты лезешь? — Яцек вывернул руль, объезжая «девятку», которая совершила неумелый маневр и встала поперек дороги. — Простите великодушно, Ксения. Раньше водители опасались джипов, старались их аккуратно объезжать. Теперь же распоясались: ничего не боятся.

— Я тоже раньше опасалась водителей джипов, — Ксения улыбнулась.

— Надеюсь, я раскрыл вам глаза?

— О да!

— Прекрасно. Но вернемся к Белугину. Мы не можем понять, кто же выиграл после его убийства? Без этого не получается определить мотив.

— Может быть, он слишком много знал?

— Тогда зачем были такие сложности? Те же десантники могли убрать Дмитрия без шума и пыли. Никто бы не услышал.

Михальский обсуждал довольно-таки серьезные вещи с Ксенией. Ведь давно всем известно, что красивые женщины имеют тайную власть над мужчинами. И порой заставляют выбалтывать более важные государственные секреты… Яцек же, по большому счету, ничего серьезного не рассказал. Так, общие впечатления, демонстрирующие разве что его кругозор.

— А может быть, как раз и нужен был шум? — Ксения посмотрела на Михальского снизу вверх. Он управлял автомобилем, внимательно смотрел на дорогу и казался добрым великаном из очень хорошей сказки.

— Зачем шум? — спросил Яцек.

— Не знаю. В университете у нас были курсы пиарщиков, я ходила на них. Пиар — это…

— Знаю: паблик рилейшнз. Создание общественного мнения и все такое.

— В общих чертах да, — подтвердила девушка. — Кстати, у нас преподавали журналисты, в том числе и из «Столичной молодежи». Нам говорили интересные вещи. Наш мир становится все более виртуальным, искусственным. Мы судим о нем по телевизору, газетам, Интернету, а личные впечатления уходят на задний план.

Впереди стояла машина ДПС с работающим маячком. Милиционер в ярко-желтом жилете махал жезлом: проезжайте.

Автомобили сбивались на одну полосу и медленно ползли мимо «ментовозки», белого авто с эмблемой «Дорожный патруль», и трех иномарок всмятку.

— Ого! — воскликнул Яцек.

— Страшная катастрофа, — сказала Ксения. — Главное — приехали журналисты. Значит, авария состоялась: ее покажут по телевизору. А если бы корреспонденты застряли по дороге или вообще не захотели ехать, то, по нынешним временам, аварии как не бывало.

— Да, — согласился Яцек.

— У большинства людей серая, неинтересная жизнь. Надоевшая работа, дом, зачастую тоже надоевший. И полная беспросветность. Уткнуться в свой ящик, а журналистам того и надо.

— Вы строги.

— Я справедлива. Правители виртуального мира имеют большую власть. Они свергают королей и назначают халифов на час.

— Сильно сказано. Но какое это имеет отношение к Белугину?

— Чтобы стать великим писателем, недостаточно написать гениальную книгу. Чтобы стать известным певцом, мало иметь бесподобный голос… — Ксения, сама того не замечая, жутко разволновалась и заговорила на повышенных тонах. — Надо, чтобы тебя раскрутили. Затолкали в ящик, перемололи в фарш и стали насильно пичкать тобой зрителей, как детей манной кашей. При этом сам ты можешь быть полным го…

Девушка резко осеклась, оборвав себя на полуслове…

— Продолжайте, — Михальский улыбнулся. — Так что вы хотели сказать?

— Думаю, вы прекрасно меня поняли. — Ксения нахмурилась, злясь на себя.

— А почему вас так волнует чья-то манная каша?

— Я хочу танцевать балет, а мне предлагают только стриптиз. — Ее голос дрогнул.

Михальский задумчиво покачал головой: мол, бывает. Представил Ксению, танцующую танец маленьких лебедей, потом — стриптиз. Последнее вышло бы гораздо красочнее, ярче и интереснее. «Дура она, что отказывается, — подумал Михальский. — Ей дело предлагают. Кому сейчас нужен этот балет?»