Оставшуюся часть танца она танцевала с особым неистовством. Мистер Честертон вещал о чем-то незначительном, и Пенелопа испытала настоящее облегчение, когда все закончилось и она могла позволить ему отвести ее назад к лорду Гарри. Если, конечно, лорд Гарри соблаговолит оторваться от леди Берлингтон и проявить к ней хоть видимость внимания.

Если у бедняги возникнут с этими проблемы, она с радостью поможет ему оторваться.

Но когда они подошли к лорду Гарри, леди Берлингтон простыл и след. Он мило улыбнулся, как будто ничего неподобающего не произошло, пока ее не было. Ладно, она ему подыграет. До тех пор пока не останется со своим верным женихом наедине.

— Вы, похоже, славно провели время, — сказал он как ни в чем не бывало.

— Мистер Честертон — приятное общество, — ответила она, даря понапрасну улыбку человеку, оказавшемуся довольно скучным после того, как тема Марии была исчерпана. — Пожалуй, я очень устала.

Лорд Гарри тотчас проявил заботу.

— Может, мне принести вам что-нибудь попить, мисс Растмур?

— Да, и я хочу на свежий воздух. Давайте выйдем в другую комнату, если вы не возражаете.

Лорд Гарри радостно протянул ей руку, и, оставив мистера Честертона, Пенелопа переместилась под его крыло. Она с радостью наступила бы ему на ногу, но решила этого не делать. Не стоило давать повод его кузену думать, что не все у них безоблачно.

Мистеру Честертону хватило такта не навязывать им свое общество. Он вежливо поблагодарил Пенелопу за танец, сделал ей множество комплиментов и отошел в сторону. Когда они с лордом Гарри остались одни, Пенелопа заметила, что ее бывший партнер уже забыл о ней и вновь с мрачным видом рыскал в толпе. Возможно, этот разговор об удаче Маркленда, добившегося расположения Марии, подвигнул его на поиск собственной обожательницы. Но довольствоваться ему, конечно, придется кем-то менее примечательным, чем Мария. Здесь по крайней мере у него имелся шанс найти более респектабельную женщину, чем актриса, с которой его видели.

Теперь настало время разобраться со своим женихом.

— Лимонад, дорогая? — спросил Гарри, когда отвел мисс Растмур в довольно уединенный угол столовой, и протянул стакан, который прихватил по дороге.

Взглянув на стакан с сомнением, Пенелопа все же взяла его и сделала глоток. Наверное, у нее пересохло в горле после всех тех усилий, которые она потратила на Феррела, мило улыбаясь и строя глазки. Неужели она не видела, что на них смотрят?

Что должны думать в обществе, если она ведет себя, как все та же маленькая кокетка, какой была до помолвки? Гаррис полагал, что ее идея состояла в том, чтобы убедить свет, что им не терпится пожениться. Иначе каким еще образом собирается она заставить своего бедного брата удовлетворить ее глупые требования?

— Знаете, — начала Пенелопа, — наш план может сработать лишь в том случае, если мы убедим окружающих, что мы счастливая пара.

— В самом деле. Но после вашего сегодняшнего кокетства с моим кузеном мне ничего другого не остается, как вызвать его на дуэль.

— Что? Мое сегодняшнее кокетство? Я всего лишь станцевала с ним контрданс.

— Вы флиртовали с ним так, как будто он был единственный мужчина в доме. И о чем, интересно, вы говорили, что так улыбались, будто меда объелись?

— Мы говорили о… впрочем, вас это не касается. Лучше вы скажите мне, что затеяли, обтираясь по углам с леди Берлингтон.

— Я нигде ни с кем не обтирался.

— Я видела, как вы с ней обжимались и любезничали, одаривая комплиментами и нечестивыми взглядами.

— Не будьте смешной. Я всего лишь перекинулся с дамой несколькими словами.

Нечестивые взгляды — возможно, но он собирался отрицать все.

— Я видела все собственными глазами.

— Ваши глаза были заняты, вы с обожанием разглядывали каждого второго мужчину в зале, включая моего хилого кузена.

— На самом деле никакой он не хилый, мистер Честертон.

— Вы и это успели определить, да?

— Во всяком случае, я не пялилась на предметы его туалета, как вы пялились на украшения леди Берлингтон.

— Она тщеславная, заносчивая матрона, показывает свои украшения буквально каждому, чтобы услышать похвалу. Вы искренне полагаете, что сторонний наблюдатель может поверить, что я предпочитаю вам таких, как она?

— Но вы выглядели очень довольным.

— Уверяю вас, — сказал Гаррис, раздосадованный ее обвинениями, и огляделся вокруг, чтобы убедиться, что их не услышат, — что никому сегодня не придет в голову, что я без ума от кого-то еще, кроме моей красивой невесты.

Он, конечно, не имел намерений вложить в свои слова столько страсти, как не намеревался объявлять ей, что она красивая. Пенелопа, безусловно, красивая, но не относилась к тому числу женщин, кому нужно было об этом слышать. Она и так в этом не сомневалась, и добром это для него не кончится, если она будет знать, что и он тоже это сознает. А он сознавал. Разрази его гром.

— Вы считаете меня красивой? — спросила она.

— Я думаю, что это общепринятое мнение, и вы это хорошо знаете. И радостно позволили Феррелу твердить об этом, не переставая.