Он пришел в ужас, от одной мысли о том, какая дикая и необузданная сила оказалась в его руках, он понял, почему в его мире, таких людей просто уничтожали сразу, не давая им проявить себя, не давая дожить до его лет. Но он яростно и остро хотел жить, и защищать свою жизнь и жизнь своих друзей, всеми доступными для этого средствами. Но теперь, когда его ярость вылилась наружу, после того, что он сотворил здесь, нужно было уходить. Уходить и все.

Коня, которого вытащил из чуть не сгоревшего сарая Неугода, гайдамаком назвать было трудно, но под седлом он хаживал. Поскольку Федор, попросту не умел держаться в седле, решено было использовать лошадей только как вьючных животных. Кроме того, в ближайшем дворе нашлась еще одна, более ли менее приличная, лошадь, по уверению Неугоды вполне пригодная для этой цели.

За то время пока Неугода и Антон, оказавшийся в отличие от Федора знатоком, искали и готовили лошадей, близнецы провели быструю продовольственную и вещевую реквизицию, и взвалили на лошадей четыре тюка, в содержании которых Федор не стал разбираться. Буквально через полтора часа путники покинули территорию, частично сгоревшего, а частично разграбленного городка.

Дорога, по которой они вышли из города, была вполне приличной, в отличие от той, по которой они пришли, она вела на закат, параллельно берегу реки. Было заметно, что за дрогой ухаживали, она имела насыпное покрытие, была ровной и имела сточные канавы по краям. Конечно не АВТОБАН, но скорость перемещения, пешего отряда, по ней получалась вполне приличной.

Продолжалась эта идиллия не так долго, как хотелось бы Федору. Примерно через десять километров идеальное покрытие резко кончилось, и перед путниками лежала обычная, бугристая, проселочная дрога с такими родными, накатанными и глубоко вбитыми в землю двумя колеями.

Это уже не Будкар, он выходит к Доннице узенькой полоской, которая дает право Азефу Грустному чувствовать себя властителем приграничного государства. А остальное это уже Майораты Карта, причем, чем ближе к границе, тем самоуправный властитель. Эта дорога, например, проходит по десятку мелких баронств, владельцы которых промышляют всем от контрабанды до откровенного грабежа, прокомментировала событие Нея.

Путники ступили на земляную дорогу, понимая, что погоню, которая принеприменно должна последовать, после такой демонстрации, качество дороги нисколько не смутит. Почему их еще не догнали, Федор не мог понять, три десятка всадников и все. Несмотря на то, что подобное решение было тривиальным, ни сзади, ни впереди, конной кавалькады видно не было, оставалось, наедятся, что чего-то не знал.

Примерно через час непрерывного движения они вошли в овраг, с пологими поросшими лесом склонами. Место для засады было просто идеальным, но пути в обход не было. Обнажив мечи, они стали медленно продвигаться по дну оврага, готовясь отразить любое нападение, используя силу своего оружия и магию.

И засада тут была, но явно не на них, с воем и диким криком, из перелеска, покрывающего склон, на маленький караван выскочили нападающие. Их внешний вид не оставлял сомнений в том, что это сейры. Грязные, в мятой одежде, вооруженные топорами и дубинами, редко и кистенями, с каменными грузилами под предводительством четырех судей в темно-коричневых балахонах, они, не соблюдая строя, по-разбойничьи неслись вниз к дороге.

Судя по всему, о том, что произошло в городе, они не знали. Их целью, судя по методам, была обыкновенная экспроприация у экспроприаторов. Но никто кроме Федора и Антона, таких благородных выражений не ведал. А уж с пониманием их политического смысла, было совсем туго. Поэтому спутники Федора расценили данное мероприятие как обыкновенный, караемый всегда и везде, грабеж.

По короткой команде Федора, обороняющиеся встали в круг, закрыв собой вьючных лошадей и, приготовились дать отпор этим сумасшедшим фанатикам. Только по предварительной прикидке нападающих было не менее полутора сотен.

Они подлетели к маленькому каравану, как раз в тот момент, когда тролькар закончил преобразование. Первым подбежавшим, Рантер просто расплющил головы, ударами хитиновых кулаков сверху вниз. Еще десяток человек он поранил или убил острыми краями панциря. При этом на удары дубин и кистеней, он не реагировал вообще.

Остальные нападавшие встали в орущий и размахивающий оружием круг. Они явно боялись приближаться, поскольку меньше всего ожидали встретить даже воинов вооруженных мечами, а уж свободного тролькара.

Потом по знаку судьи самые наглые сунулись вперед.

Шест в руках Федора запел, и сломал шею первому, оказавшемуся в его боевой зоне, второй просто налетел на выставленный нижний конец шеста и, упал на землю, дико завопив. Близнецы стояли по бокам Федора, и их мечи тоже видимо пели, поскольку действовали они спокойно с отрешенными лицами людей, которые уже один раз простились с жизнью. Каждое движение их мечей, вызывало либо крик, либо безмолвное падение тела. Что происходило на другой стороне круга Федор не видел, но не чувствуя давления с той стороны, был твердо уверен, что все в порядке. Спины обороняющихся прикрывал Ронтер.