От этой мысли герцог застонал.

— Я приведу Джастина. — Оливия вскочила на ноги. — Вам, видимо, больно. Он отведет вас к повозке.

— Нет! — Мысль о том, как худощавый кузен потащит его по склону холма, насмешила Куина. — Я могу встать. — Так он и сделал, хотя все его тело сопротивлялось, а мышцы ныли. — Это было не сильное падение, — произнес он, словно пытаясь убедить самого себя. — А ветки его замедлили.

— Чушь! — сердито возразила Оливия. — Вы могли погибнуть. Вам не следовало забираться за мной на дерево. Кажется, вы слишком… — Она замолчала.

— Старый? — Герцог нахмурился и медленно двинулся по дороге. Теперь он точно знал, что с ним все будет в порядке. Но действительно, он был слишком стар, чтобы лазить по деревьям.

— Да, — храбро повторила Оливия. — Вы слишком старый. Кстати, сколько вам лет?

— Тридцать два. Но сейчас я чувствую себя на шестьдесят три.

— Сколько лет прошло с тех пор, как вы потеряли Альфи?

Герцог не взглянул на нее и продолжал идти.

— В октябре будет пять лет.

— Вы рано женились.

— Да. — Оливия ждала, и Куин продолжал: — Я только что вернулся из путешествия по Франции и Германии, и это был мой первый сезон в Лондоне. Для Еванджелины тоже. Первые два месяца я ее не встречал, но как только увидел…

— Любовь с первого взгляда?

— Что-то в этом роде. — Герцог никогда не думал, что способен любить. Да, он был способен очаровываться. Не говоря уже о наваждении.

Джастин вприпрыжку бежал им навстречу.

— Леди Сесили хочет вернуться домой! — крикнул он. — Поспеши, Куин, а то она уже злится.

Оливия застонала и побежала к повозке.

Однако Куин не раз видел вспышку гнева тети, поэтому не спешил и размышлял о том, каково это — влюбиться с первого взгляда.

Такую способность убили в нем или же просто ему не было этого дано. Герцог не мог даже представить, чтобы кто-то из его семьи мог испытывать подобные чувства, разве что только Джастин. И все же жаль, что он не встретил тогда Оливию вместо Еванджелины. В Оливию можно было влюбиться даже с первого взгляда.

Конечно, если сердце не стало похоже на сушеную брюкву, примерно как у него.

После ужина сестры ушли в спальню Джорджианы.

— Значит, вы запускали воздушных змеев, а потом ты залезла на дерево? — Джорджиана нахмурилась. — Весьма своеобразно.

— Просто змей застрял на дереве, — объяснила Оливия.

Джорджиана поставила чашку с чаем на стол.

— Когда ты только повзрослеешь? — Ее голос звучал необыкновенно резко.

Оливия обиделась.

— Я считаю себя взрослой.

— Ты лазаешь по деревьям, — принялась перечислять Джорджиана, загибая пальцы левой руки. — Тебе кажется забавным оскорблять герцогиню. Ты приводишь Люси в дом, когда просто могла бы оставить ее в конюшне. Руперт все равно бы ничего не узнал. Ты шутишь с лордом Джастином, словно вы ровесники, а ведь ему всего шестнадцать!

— Я не могла бы солгать Руперту насчет Люси, — ответила Оливия на самое незначительное обвинение.

Джорджиана пожала плечами.

— Думаешь, сегодня вечером все гости не слышали, как вы смеялись с лордом Джастином? Как, по-твоему, мы себя чувствовали, пытаясь разговаривать о серьезных вещах, в то время как тебя интересуют лишь развлечения? Герцогиня сказала леди Сиблторп, что ей пора снять голландское полотно с детской мебели. Я никогда не чувствовала себя такой оскорбленной.

— Прости, что помешала вашей беседе, — ответила Оливия. Несмотря на все усилия, ее голос прозвучал сдержанно. — Мне действительно жаль, Джорджи. Я не хотела. Просто Джастин придумал такие глупые оскорбления, и я не удержалась от смеха.

— А могла бы удержаться, — ледяным тоном ответила сестра. — Мы все вас слышали, и даже герцог. То длинное слово… Что это было?

— Глупый, подлый, мерзкий, гнусный негодяй?

— Точно! Глупый? Мерзкий? Как ты могла, Оливия? Неужели я тебе совсем безразлична?

— Конечно, нет! «Глупый» не относилось ни к тебе, ни к герцогу. И даже к высокомерному автору «Зеркала комплиментов». Мы просто шутили!

— Ты всегда шутишь, — отрезала Джорджиана, так грубо и сердито хватая чашку, что чай расплескался на блюдце. — У меня ничего не получится, пока ты так себя ведешь.