— Что не получится? — Оливия хотела сказать, что избегала участия во взрослом разговоре, пытаясь убедить герцога в том, что он ей неинтересен и она предпочитает общество Джастина.

Но она была любящей сестрой, и от нее не укрылось несчастное выражение лица Джорджианы после долгого вечера, проведенного в компании вдовствующей герцогини. Оливия опустилась на колени рядом с ее стулом.

— В чем дело, Джорджи? Да, я вела себя невоспитанно. Если я пообещаю до конца нашего визита отпускать только самые приличные и скучные замечания, ты будешь довольна?

— Ничего не получается, — ответила Джорджиана дрогнувшим голосом.

— О чем ты? Неужели Сконс тебе нравится?

— Да, — прошептала сестра. — Нравится. Он благоразумен и умен, а я так ценю эти качества в джентльменах.

Оливия коснулась руки Джорджианы, крепко сжимавшей хрупкую чашку из английского фарфора.

— Она сейчас треснет.

Джорджиана молча опустила глаза и отставила чашку в сторону.

— Скажи, что не так? Знаешь, я ведь не все время дурачилась с Джастином. Я следила за вами со Сконсом, и, кажется, вы вели оживленную беседу о науке. О природе света, верно?

Джорджиана подняла взгляд.

— Это было изумительно, — ответила она и снова замолчала.

— Что ж, у вас есть нечто общее, — продолжала Оливия. — Совпадение интересов поможет укрепить брак и внести в совместную жизнь оживление. Посмотри хотя бы на наших родителей.

— А что с ними?

— У них всегда была одна общая страсть: превратить обеих дочерей в настоящих герцогинь. Не скажу, что им это удалось в моем случае, но из тебя они сделали образец прекрасного воспитания. Когда ты выйдешь замуж за Сконса, у родителей появится сразу две дочери-герцогини. Думаю, это оправдывает любые принесенные ими жертвы.

Джорджиана кивнула:

— Согласна. Кажется, меня всегда будут интересовать научные и математические изыскания его светлости. И он, видимо, заинтересовался моими мыслями относительно химии. И не просто из вежливости.

— У меня такое впечатление, что Сконс не способен притворяться, — заметила Оливия.

— Значит, мои настойки его действительно интересуют. Он даже сказал, что приготовил бы для своего главного садовника мазь от артрита, если бы я дала ему рецепт. Полагаю, этот человек очень страдает после стольких лет, проведенных в сырости.

— Замечательно! — воскликнула Оливия. Получилось не очень искренне. — Прекрасно! И ты больше других этого заслуживаешь, Джорджи. Почему бы тебе просто не махнуть рукой на свою глупую сестру и не болтать с красивым герцогом?

— Ты считаешь его красивым?

Оливия не сразу нашлась, что ответить.

— Несомненно. Думаю, он… — Она прикусила язык. Не хотелось говорить сестре, что она и представить себе не могла мужчину настолько красивого. — Он выглядит вполне достойно.

— А тебе не кажется, что у него странные волосы?

— Нет. — Оливия вспомнила, как шелковистые пряди скользили меж ее пальцев, черно-белые, словно две противоположности, тьма и свет, добро и зло, искушение и сдержанность. Но в основном искушение.

— А мне кажется. Думаешь, если бы я сама приготовила краску, он бы позволил мне их покрасить? Оливия, помнишь ту зебру, что мы видели на передвижной ярмарке? Сконс мне ее напоминает.

— Да, помню, но только герцог совершенно не похож на зебру. Нет, он никогда не станет красить волосы. Не думаю, что он из тех мужчин, кто полагается на уловки. Или даже слышал о них. — Оливия и сама не знала, почему так в этом уверена.

— Я так и не думала.

— Но что же не так? — снова спросила Оливия. — Мне кажется, все идет отлично, Джорджи. Твои шансы на успех в пять раз выше, чем у бедняжки Алтеи. Служанка была права, назвав ее цыпленком. Вряд ли мать Сконса выберет ее.

— Престарелым дамам я всегда нравлюсь. — По голосу Джорджианы было понятно, что она не считает это преимуществом.

— И ты нравишься герцогу. — Оливия заставила себя не сжимать зубы. Кажется, в последнее время она только этим и занималась. — Ваш брак будет заключен на небесах. Только подумай, как будут счастливы мама с папой.

— Ты, правда, так считаешь? — У Джорджианы было слишком несчастное лицо для женщины, которая вот-вот обручится с герцогом. — Когда мы об этом говорим, все кажется возможным, но за ужином я так рассердилась на тебя.

— За что? Не могу этого понять, Джорджи, милая. По сравнению с тобой я всегда была бесцеремонной дурой, хотя обещаю с сегодняшнего дня вести себя высокомерно, как все в этой семье. Зачем ты вообще смотрела на нас с Джастином?

— Потому что он тоже смотрел.

Оливия откашлялась.