Барсик молчал, но выразительно зашевелил псевдоподиями, отчего по его тельцу побежали волны.

– За то, что тебя не любят другие, - полковник открыл контейнер и бросил клуксу кусок мяса.
– Они и друг друга не любят, но притворяются, что это не так. А ты вот - совершенен!

Он с любовью наблюдал, как слизень наполз на истекающий кровью кусок. Его пищеварительные железы заработали в полную мощность. По мясу потекла слизь, и оно начало растворяться прямо на глазах. Кусочек под клуксом таял, а сам он наливался нежным розовым цветом. Волны, пробегавшие по тельцу, становились все медленнее и медленнее.

– Вот взять хотя бы этих дураков. Ну, прям скучно с ними, - он бросил Барсику еще один кусочек.
– А ведь, небось, думают, что очень умные, что могут обмануть самого Ульбера Ту-Лака! Да я таких сопляков - на завтрак пачками ел, ем и есть буду, и еще тебя покормить останется. Кушай, кушай, мой хороший, - полковник с ласковой улыбкой наблюдал, как слизень лениво заползает на новый кусок.

– Ваша Светлость, крейсер Гобиана вышел на связь, - отрапортовали ему с мостика.

– Иду уже, иду.

Он бережно поставил на стол контейнер, проверил, надежно ли закрыта крышка, и направился к выходу.

– Не скучай, я скоро вернусь и принесу тебе что-нибудь вкусненькое!
– улыбнулся полковник Барсику на прощание уже из коридора.

Оставшись один, Барсик окончательно перестал шевелиться и замер. Только потоки слизи продолжали течь, растворяя мясо. Вскоре он уже плавал в бордовой луже, пребывая в состоянии абсолютной нирваны.

– Да пошла ты!
– Олрокс Гобиан махнул рукой, отпихивая девицу.

Несколькими минутами ранее, он сам послал ее, принести "чего-нибудь пожрать". От брата пока не было никаких известий. Время еще не вышло, но дурные предчувствия не оставляли его. Он чувствовал, что в гениальном плане Лартиса есть какой-то изъян. Но сколько не думал, ничего кроме головной боли не получил.

"И какого черта я дал себя уговорить? Надо было избавиться от Лартиса, пока дядя был жив! Это из-за него мы сбежали с базы. Трусливый ублюдок! Надо было остаться и покончить с Ту-Лаком..."

– Ваш обед!
– раздался сбоку писклявый голос.

К этому моменту Олрокс так увлекся мыслями о гибели Лартиса, что забыл о ней. И о том, что приказал принести что-нибудь перекусить.

– Да пошла ты!

Он, не глядя, оттолкнул девицу. Краем глаза Олрокс заметил какое-то движение в воздухе, обернулся, но было поздно. Поднос, на котором стояли тарелка с едой и бокал вина, взлетел в воздух. Горячее мясо из тарелки обжигало ему ноги. Соус выплеснулся и стекал с рубашки на штаны. Темные пятна вина виднелись по всей одежде и на полу.

– Сука!

– Простите!

– Дрянь!
– он от души пнул ее и девица покатилась по полу.

Она встала на четвереньки, пытаясь подняться. Короткая юбчонка при падении задралась почти до пояса. Олрокс требовал, чтобы она ходила без нижнего белья. Вставая, она попыталась поправить юбку.

– Шлюха!
– он снова ударил ее, на этот раз в живот.
– Шлюха должна быть с голой задницей!

– Не надо!
– успела взвизгнуть девица, прежде чем скорчиться, в попытке глотнуть воздуха.

– Что "не надо"?!
– очередной удар пришелся прямо между ее немного раздвинутых ног.
– Тебе нравится?! Нравится?!

Она снова упала на четвереньки, и уже больше не пыталась подняться, лишь старалась отползти в сторону.

– Куда?!

Наклонившись, Олрокс намотал на кулак ее волосы и размахивал ее головой в разные стороны. Девица больше не кричала. Она лишь судорожно всхлипывала, пытаясь вздохнуть. Она вцепилась ему в руку, стараясь немного ослабить хватку на волосах. Вся ярость, накопившаяся у Олрокса, изливалась сейчас на маленькую шлюху, подвернувшуюся так кстати.

Оттянув ее голову назад, он взглянул ей в лицо, покрасневшее, мокрое от слез, с припухшими веками, откуда на него затравленно смотрели красные глаза. На искривленных в немом крике губах, виднелась кровь, смешанная со слюной.

– Фу!
– скривившись, он смачно плюнул ей в лицо.
– Уродина!

Мелкая лихорадочная дрожь сотрясала ее. Подобное происходило уже не впервые. И с каждым разом, ей доставалось все больше. И так - изо дня в день, и с каждым разом Олрокс становился все более жестоким. Давно был проклят тот день и час, когда она ступила на этот корабль, были прокляты деньги. Проклято все... Вот сейчас он ...