Редакция помещалась между техническим отделом, находившимся этажом выше, и финансовым, занимающим нижние этажи, поэтому ее регулярно атаковали и с земли, и с воздуха. Бет и коллеги-журналисты не обладали собственной, загадочной и закрытой для непосвященных сферой деятельности, которая послужила бы им защитой, поэтому, когда программисты и бухгалтеры не могли сами уладить разногласия, они буквально отыгрывались на несчастных обитателях девятого этажа. Какое-то время вражеские снаряды благополучно миновали Бет, ибо всевозможные проблемы повышения эксплуатационной эффективности и оптимизации использования пропускной способности памяти не имели к ней отношения. Но вскоре принялись и за нее, поскольку читать умели на всех этажах. И началось. Вот это надо бы разбавить, говорили Бет. А здесь не хватает изюминки. А вон то суховато. Напиши покороче, посмешнее, посерьезнее. Не так язвительно — или, наоборот, более колко. Чтобы было в стиле «Архитекчурал дайджест», «Роллинг Стоун», «Уайрд», «Айлендз», «Салона», «Гурмана», «Нэшнэл энкуайрер» — или какую там еще газетенку или паршивенький журнальчик они листали в последний раз. Или так. Или этак. Или то, или се. Или. Или.После подобных разговоров Бет прямо-таки физически чувствовала на теле синяки от дурацких « или».

Она открыла новое сообщение, от Гарриет Циммерман, сидевшей по другую сторону закутка Роберта.

Бет щелкнула по прикрепленному файлу «Милл Вэлли. doc» и пробежала глазами текст:

«Давно прошли те времена, когда в Милл Вэлли устраивались милые вечеринки для любителей джакузи и чужих жен. Сегодня Милл Вэлли — прелестный лесистый островок в районе Залива, самое подходящее место для человека достаточно образованного и в меру передового. В тени секвойевых рощ расположились милые деревянные домишки, они ютятся на дне извилистого каньона. Только представьте себе: выкуришь после обеда восхитительную сигаретку „Давидофф“, с полным комфортом сидя на крыльце из красного дерева, а потом отправишься на пешую прогулку с любимым плеером и любимой же болонкой. В воскресенье подкатишь на велосипеде к кафешке „У Пита“ и щегольнешь перед знакомыми стильной обновкой. А потягивая кофе (непременно без кофеина!), с довольным и чуть усталым видом проведешь рукой по модной стрижечке под Клуни и пожалуешься на противных кроликов, обглодавших молодые побеги в саду».

Не пойдет, ясное дело. Лесистый островок и милые деревянные домишки никому в «НайдиДом. com» не нужны, а любимые болонки и подавно. Эта дамочка, Рейчел, похоже, никогда сама на сайте и не бывала. Бет щелкнула по «Ответить».

На самом деле агенты Иммиграционной службы задержали не всех. Когда люди из контейнера, много дней не видевшие света, рассыпались по открытому пространству и ринулись наверх, пытаясь вырваться на свободу, один из китайцев, повинуясь инстинкту, наоборот, спустился вниз, в темноту. Он привык к ней, научившись превращаться в тень, и зная, что безмолвие и неподвижность делают человека настоящим невидимкой.

Скрывшись в спасительном мраке позади контейнера, он изо всех сил вжался в ребристую обшивку, глянул на свои ноги и не увидел их — свет совсем не проникал в это маленькое убежище. Человек нащупал поручни трапа, ведущего вниз, однако не сразу полез по ступенькам, а дождался, пока за контейнерами опять не раздастся топот ног и окрики. Услышав голоса и шум шагов, он ногой отыскал верхнюю перекладину и начал быстро спускаться в темноту, осторожно нащупывая пальцами ног каждую следующую точку опоры. Высота пугала его, вдобавок лестница была грязная и скользкая, отчего подошвы то и дело соскальзывали с железных перекладин.

Трап уходил глубоко вниз, однако человек пошел дальше нижней палубой и, рискуя быть обнаруженным, стал петлять между контейнерами, протискивая узкие ступни куда только можно. Он помнил о собаках и стремился затеряться в этом лабиринте ящиков. В дальнем конце судна человек на минуту прислонился к холодным листам обшивки, дыша тяжело и прерывисто, дрожа с ног до головы в футболке и ветровке с эмблемой «Нью-Йорк джетс» [34] . Потом снова двинулся вдоль борта, ища глазами следующий трап.

Очередной зазор между палубными втулками пропускал больше света, чем прочие, а свет пугал человека. Медленно, словно улитка по стеблю травы, он на животе подполз к отверстию и осторожно глянул вниз. Его предположения оправдались: прямо под ним устрашающе отчетливо виднелись «лендкрузеры», выстроившиеся в ряд на автомобильной палубе. Проклиная рев судового механизма, человек старался заметить какое-нибудь движение или чью-то фигуру в тени от машин.

От прятавшегося человека немного осталось: кеды, джинсы, ветровка, бейсболка, надетая задом наперед. Было время, он представлял собой нечто большее. Попав в контейнер невероятно давно, кажется даже — в другой жизни, он еще прижимал к груди спортивную сумку с вещами и определенно кем-то являлся тогда. А именно Цзином Пенем из Лянь-цзяна. Двадцати четырех лет. Если б его допрашивали, он припомнил бы многие факты, ставшие теперь лишь оболочкой, мертвой, как арахисовые скорлупки, которые хрустят под ногами на улице.

Сейчас он — это только привычная ноющая боль в животе, бешено колотящееся сердце да шум крови в ушах — вот и все. Человек лежал впотьмах, около щели в полу, и тянул шею, чтобы разглядеть врага на нижней палубе. Внезапно вдохнул, порывисто и глубоко, почувствовав ужасную вонь — несло, точно из выгребной ямы. «И это я! — пронеслось у него в голове. — Я — это вонь».

Человек стоял на трапе, ведущем вниз, и принуждал себя начать спуск. Он двигался, как паук по паутинке, ноги переступали быстро-быстро, и руки горели, крепко обхватывая перекладины. Внизу, пригибаясь как можно ниже, человек перебежал к ближайшей машине и скорчился между ее огромными колесами. Осмотрелся. Никто не шел сюда. Лужи на палубе полностью скрывали из виду заклепки в полу; пахло соленой морской водой. Удостоверившись, что вокруг никого, человек выполз из укрытия и, осторожно переходя от лужи к луже — нельзя оставить после себя запах, — стал пробираться между автомобилями. Все дальше и дальше отходил он от трапа, на котором ободрал ладони. Человек выбрал одну машину, казалось, затерявшуюся среди прочих «лендкрузеров» и, кроме того, стоявшую в огромной луже — еще и поэтому пришлось предпочесть именно ее. Быстрым взглядом окинул ряд машин — также мгновенно и незаметно он озирался раньше на улицах Фучжоу, — потом опустился на корточки за багажником, расстегнул ремень, теперь висевший совсем свободно, и вытащил его из джинсов. Язычок в пряжке остро заточен — так надо для дела. Отпереть заднюю откидную дверцу оказалось проще простого: замок легко поддался, щелкнул, и готово. Человек снова быстро огляделся, потом влез в машину и сразу вылез, открыв левую дверцу. Затем он тихонько закрыл откидной борт, еще подождал, посмотрел и снова залез в машину, запершись на сей раз изнутри.

Пахло воском, машинным маслом и ароматной кожей. Так пахнет богатство. Человек забрался под передние сиденья сзади — их спинки были очень кстати откинуты — и съежился там, затаился, испуганный, почти несуществующий — грязный комок в полумраке роскошного салона. Он осторожно дышал носом, поскольку знал: стоит ему открыть рот, и сразу раздастся жуткий запах. Машина не должна провонять им.

До путешествия в контейнере способность становиться незаметным, практически растворяться в воздухе пригождалась ему, но теперь человек словно исчез навсегда, и это также непоправимо, как катастрофа или болезнь. У него появилось смутное и жуткое чувство, что в один из последних дней он утратил человеческие качества.