Крайне удивленные всем происходящим, Аллен с Питером разобрали свои сумки и отправились гулять на бульвар Сен-Жермен. Около «Двух макак» они наткнулись на Грегори, который в тот же день приехал из Греции. Они договорились встретиться в Париже, но думали, что он приедет только на следующей неделе. Грегори более подробно рассказал о Брайоне с его паранойей, «разрезках», «Машине мечты» и последнем, до чего недавно додумался Билл, – о том, что все являются чьими-то агентами. Картина становилась все более и более четкой. Аллен знал, что скоро увидится с Биллом, так что пока он решил наслаждаться жизнью в Париже и подумать о нем попозже.

Оказалось, что старинный приятель Аллена по Колумбийскому университету Джон Хонсбим живет в роскошном пентхаусе в здании XVI в. на углу Жи-ле-Кер, а из его окон открывается вид на Сену. Чтобы отметить их встречу, он устроил большую вечеринку. А в Бит Отеле теперь жил Аллен Игэ, играющий на тенор-саксофоне, и два их старых приятеля по Нью-Йорку – Боб Томпсон и Стэн Перски. Брайон познакомил Аллена с Гарольдом Норсом, и Аллен вспомнил, что 18 лет назад, когда он еще учился на первом курсе, встретился с ним в метро. У Норса проходила выставка работ в маленьком подвальчике-галерее под «Английским книжным», куда все и сходили. Норс называл свои рисунки «космографиями», или космическими письменами, потому что в их создании он использовал принцип случайности. Он брызгал на бристольскую бумагу разноцветные чернила марки «Пеликан» как бог на душу положит, а потом смывал их в биде. Чернила сворачивались и застывали на бумаге, получались причудливые психоделические формы и детали, выглядевшие так, словно были тщательно прорисованы, хотя на самом деле их не касалась рука человека. Берроузу они очень нравились, ведь это было воплощением того, что случайно происходит со случайно появившимся материалом. На программке он написал:

Норс работал со скульптором-греком Такисом, чьи работы представляли собой множество металлических предметов, скрепленных тонкой проволокой, державшиеся в воздухе посредством сильных электромагнитов, казалось, что они не признают силу притяжения. В таком же стиле Такис оформил выставку Норса. Картины парили в воздухе, к стенам они крепились проволокой, и казалось, что только она не дает им упасть. Такис положил несколько металлических пластин Норсу под одежду, поставил его под сложную систему магнитов и сфотографировал, как художник летает, потом он много раз повторял это. Такис был частым гостем в Бит Отеле, и Берроуз даже написал текст для его выставки «Невозможное», которая состоялась в галерее «Айрис Клерт» в 1960 г.

Гай Карлофф, который уехал из отеля и жил в квартире за углом на улице Святого покровителя искусств Андрея, был взбешен тем, что у Норса проходит выставка, когда сам он вот уже как несколько лет безуспешно пытается этого добиться. Он нагрубил Норсу, и они едва не подрались на ступеньках в cave. Несмотря на то что Карлофф был человеком высокого роста, Норс взял его за горло и прижал к стене, тут пришлось вмешаться приятелю Гаи Фроже Норманну Рубингтону. На вернисаже побывал и Анри Мишо, которому по-прежнему было интересно творчество американских изгнанников.

Вскоре после приезда Аллен с Питером договорились о встрече с Мишо. Встретиться они договорились на углу, а потом пошли завтракать в его любимое кафе. Как и раньше, говорили они о наркотиках. Мишо сказал, что ел грибы, но что «теперь его не очень интересуют видения людей под кайфом»: «Теперь мне интереснее, что они потом с этим делают, как они потом рассказывают об этом». Через Мишо Аллен с Питером достали немного мескалина, и Питер вколол себе 250 мг. Он подействовал очень быстро, и это оказалось вовсе не так страшно, как он думал. Через шесть часов, чтобы не потерять кайф, он вколол себе героин.

Питеру нравилось в Париже. Он начал ходить на занятия по французскому, но не блистал там – к примеру, в тесте он написал «Je suis un livre» вместо «J’ai un livre» [76] . Это не сильно печалило его, а поскольку конечной их целью была Индия, он с гораздо большим энтузиазмом изучал хинди. Питер был здоров и отлично себя чувствовал, он стал ходить в спортивный зал и вскоре спал уже с несколькими девушками. Он отпустил волосы и в письме Ле Рою Джонсу писал: «Вскоре мои волосы отрастут до подоконника».

Аллен тоже думал о девушках, но только думал. Как-то апрельским утром в четыре часа утра он набросал черновик стихотворения, которое потом станет «Этому существу нужен секс», и в нем снова зазвучала привычная для него тема – страх перед женщиной: