Вадим слушал внимательно, переспрашивал и уточнял, беспрестанно куря, задумчиво дергая кончик носа. И это было бы смешно, если бы взгляд его при этом не делался таким жестким и колючим.

– Маш, похоже, у тебя что-то ищут, если все так, как ты рассказываешь. Очень похоже. Ты никому дорогу не перебежала?

– Да ты что, Вадик! Я ни с кем даже не ссорилась. И я все налоги честно плачу.

– Можно налоги платить и не ссориться, но все равно мешать. Всячески. Напряги мозги.

И Маша напрягла, как он велел, и рассказала ему все про Михал Юрича и Машины птичьи права на квартиру.

– Ну, не такие уж они и птичьи, все по закону. Да и вряд ли ему сама квартира нужна. Может быть, что-то в квартире есть? Думай, вспоминай. Может быть, ты чего-то не знаешь? Многие наши беды, Маша, от недостатка информации. Ты бы встретилась с дружком своим, да повнимательней его послушала. Вдруг да всплывет какой мотив в разговоре. Ну ладно, с этим все ясно, но мне еще один фигурант сильно не нравится, Иван твой. Сама ведь говоришь, что он наркоман, а от этого брата всего можно ожидать…

– Вадик, да не наркоман он! – принималась защищать Ваньку Маша. – Я такого не говорила. Подумаешь, покурит иногда травы какой-то…

Вадим сердито перебивал:

– Маша, «покурит травы»—это и есть наркотическая зависимость. Это затягивает, как болото. Сначала трава, потом что покрепче, потом дальше. Знаю я хорошо этот народ. Кайф уже не тот, а доза растет. Он же к тебе не придет и не скажет: я, Маша, уже давно на коксе или на герыче. Кстати, ты имеешь представление, сколько вся эта байда стоит? Уж точно ему в твоем магазине столько не заработать.

Вадим задумчиво отхлебнул своего чая.

– Маша, точно у тебя ничего ценного нет?

– Да нет же, говорю тебе. У меня в Лошках были староверские книги, старинные, восемнадцатого века, но я их с собой не взяла.

– Почему?

Маша оживилась, рассказывать о Лошках она могла часами, с удовольствием рассказывать.

– Это интересная история, почти как легенда. Эти книги какой-то особой силой обладают. Их много раз у раскольников воровали, так вот, никто из воров долго на свете не прожил. А мне они по-хорошему достались, я их у себя в доме на чердаке нашла. Представляешь, там за печной трубой старинный сундук стоял, в нем одежда и эти книги. Их, по всей вероятности, воры там спрятали. Спрятали, а сами погибли, потому что эти книги насилия над собой не выносят. И, говорят, их от места отрывать нельзя, нельзя далеко перевозить, тоже беда случится. Да мне они, по большому счету, и не нужны были, я их Никодиму отнесла, старосте общины.

– А кто знал, что у тебя книги?

– Да все Лошки знали. Это же целое событие было, когда мы книги нашли, – об их существовании многие старожилы помнили, только последние пятнадцать лет никто не видел. И муж мой бывший все мечтал их выгодно продать, покупателей даже привозил, но я не отдала.

– А кто знал, что ты их с собой не забрала?

– Ой! Не знаю. Я же не ходила и не говорила всем, что книги отдала. Отдала и отдала, кому какое дело. Хотя нет, Пургин знал. Это он, кстати, мне рассказал, что на них заклятие лежит.

– Глупости все это, заклятия какие-то, сама-то веришь? Но только вот тебе и третий фигурант, пожалуйста.

– Кто? Пургин? – с испугом спросила Маша, чувствуя, как начинает ходить ходуном в руках чашка с чаем. Пургин – это тебе не безобидный Ванька, пусть даже он и наркоман, Пургин – это сила, Пургин – это серьезно.

– Пока не знаю, недостаточно информации, необязательно Пургин. Кто виды имел на книги? Да хоть бы и бывший твой. Сама думай.

– А еще, – решилась Мария, – мне кажется, что за мной следят. Глупость, да?

– Вот в этом месте поподробнее, – насторожился Вадим, вопреки Машиным опасениям он и не думал потешаться, – с чего ты это взяла?

– Я, Вадь, последние два дня возле себя все время машину вижу, одну и ту же. Утром она возле дома стояла, а днем в налоговую поехала, так эта машина там тоже была, возле налоговой. И с работы она за мной ехала. А еще вчера…

– Номер запомнила?

– Нет, – окончательно расстроилась Мария. – Синий «Форд».

– Синих «Фордов» много, ты уверена?

– Да, Вадик, это одна и та же машина. Я точно знаю: у нее на водительской двери вмятина, я потому и запомнила.

– Из машины кто-нибудь выходил? К тебе подходил?

– Нет, никто не подходил, а это что, еще хуже? У этой машины стекла все тонированные, не видно, кто внутри.

– Это, Маша, просто наружная слежка. В принципе, организовать ее несложно, хотя каждая слежка денег стоит. Вопрос зачем?

– Зачем?

– Не знаю пока. Вероятнее всего, чтобы отслеживать, когда ты дома, а когда тебя дома нет. В квартире, вероятно, пошуровать хотят в твое отсутствие. Но я тебе уже сказал, что замки у тебя надежные, здесь не переживай – один раз сунутся и поймут это. Я, Маш, сейчас вниз спущусь, посмотрю, что во дворе творится, где там твой «Форд».